Магия в Средневековье - Табита Стэнмор

К мести с помощью магии прибегали, когда не оставалось другого выхода: не получилось вернуть любимого, попытки примирения не увенчались успехом или не удалось добиться справедливости. Все, что оставалось в таких ситуациях, — горечь и желание отомстить. Именно поэтому подобные фигурки вызывали неприятное ощущение. Хотя реалистичность и причиненное им насилие пугают, по-настоящему жуткими делают их именно чувства беспомощности, злости и ненависти, которые, должно быть, испытывал мастер при их изготовлении. Неудивительно, что иногда заклинания срабатывали: психологический эффект от осознания того, что кто-то желает вам серьезного вреда, может быть разрушительным — иногда даже смертельным. Страх и хронический стресс еще долго влияют на нервную и эндокринную системы организма, провоцируя различные симптомы — от повышенного кровяного давления, мигреней и нарушения режима сна до кожных заболеваний, затрудненного дыхания, сбоев менструального цикла и проблем с желудком. Эти жалобы на физическое состояние усугубляют психологические последствия стресса, которые связаны с низкой концентрацией внимания, потерей памяти, плохим настроением, беспокойством и всеохватывающим чувством страха[83]. Представьте, что кто-то из соседей держал черный пост, чтобы вам навредить, или что вы находите проклятую куклу, закопанную в неглубокой яме перед домом. Независимо от того, обладало ли заклинание какой-либо силой, одной только тревоги от осознания, что вас кто-то люто ненавидит, может хватить для того, чтобы заставить вас страдать. Магия мести была по-настоящему опасна.

И все-таки случаев, когда ведуны предлагали подобные услуги, известно меньше, чем обращений к любой другой магии. Отсутствие таких записей, особенно в XVI–XVII веках, может свидетельствовать о том, что маги опасались обвинений в колдовстве и поэтому хранили все в тайне. Возможно также, что большинство ведунов просто отказывались брать заказы на вредоносные чары, специализируясь на более благожелательных услугах, таких как поиск пропавших вещей. Безусловно, они использовали свои способности для исцеления гораздо чаще, чем для причинения вреда. Учитывая уязвимость человеческого тела, это не должно удивлять. Однако хочется верить, что преобладание магов-целителей говорит и о том, что большинство ведунов направляли свои силы на благие дела, даже если приходилось рисковать собственной жизнью.

Глава V. Как спасать жизни

Фердинандо Стэнли, пятому графу Дерби, было тридцать пять лет, и он обладал крепким здоровьем. Пасхальную неделю 1594 года он провел на севере Англии, участвуя в пирах и активных развлечениях, например верховой езде и охоте. Хотя в тот момент нельзя было сказать, что дела его идут идеально — Фердинандо недавно уличили в заговоре против стареющей королевы Елизаветы I, в результате чего он оказался на задворках придворной жизни, — он имел все основания надеяться на светлое будущее. Талантливый поэт и меценат, он поддерживал творчество таких известных авторов, как Эдмунд Спенсер и Роберт Грин, — и, возможно, даже Шекспира, точнее его труппу актеров. Менее чем за год до этого он унаследовал земли и титулы своего отца и, если судить по тому, как он проводил Пасху, в полной мере наслаждался новыми богатствами и положением. Что особенно важно, его связывали кровные узы с династией Тюдоров: он был праправнуком Генриха VII и значился в завещании Генриха VIII как гипотетический наследник английского престола. Так как придворные боролись за место рядом с претендентами на корону, Фердинандо вряд ли мог надолго оставаться в тени[84].

Корнелис Антонис. Охота. По мотивам Альбрехта Дюрера

1541. The Rijksmuseum

Но безоблачные прогнозы для Фердинандо изменились 5 апреля, когда его здоровье резко ухудшилось. Сначала казалось, что он просто переусердствовал. Около пяти часов вечера у него началась рвота кровянистой жидкостью красновато-коричневого цвета — как бы тревожно это ни звучало, все можно было объяснить охотой, пиршеством и пьянством, в которых он участвовал на протяжении последних четырех дней. Медицинские знания раннего Нового времени во многом основывались на галеновском учении о четырех гуморах, согласно которому человеческий организм состоит из крови, желтой и черной желчи и флегмы (слизи). На баланс гуморов влияют такие факторы, как питание, возраст, пол и уровень активности, а их дисбаланс может приводить к различным заболеваниям. Фердинандо было тридцать пять, поэтому считалось, что он находится на грани между молодостью и расцветом жизни, соответственно, в его организме предполагалось повышенное содержание крови. Вино и обильное питание только усугубляли это, а нагревающие свойства физических упражнений, как полагали, также стимулировали выработку крови в организме. В общем, не было ничего удивительного в том, что после нескольких дней насыщенной жизни его здоровье потеряло баланс. То, что его рвало кровью, находило оптимистичное объяснение: организм пытается восстановить баланс, избавляясь от излишков.

Корнелис Антонис. Трапеза

1541. The Rijksmuseum

Тем не менее это был неприятный опыт, и на следующий день Фердинандо вернулся в Лантом-Хаус, свой родовой дом к востоку от Ливерпуля. Несмотря на тщательный отдых и «клистир», а точнее клизму для очищения организма, симптомы только усилились. На третий день болезни его вырвало «более чем семью пинтами» той же самой «противной и густой» жидкости свинцового цвета[85]. Профессиональных врачей поблизости не нашлось, поэтому на помощь позвали местную ведунью, а в Честер отправили гонца, чтобы собрать группу медиков, прошедших обучение в университете. Путь пролегал через Мерси — приливную реку, которая в то время имела лишь несколько переправ. Поэтому даже при максимальной скорости врачи, скорее всего, добрались бы до постели Фердинандо через два дня.

Предполагалось, что пока им займется ведунья. Болезнь Фердинандо Стэнли широко освещалась, поэтому точно известно, что женщина находилась рядом, но никто ни разу не слышал ее голоса и даже не знал ее имени. Также известно, что она, похоже, смогла помочь. Помимо рвоты, Фердинандо страдал желтухой, «отеками и уплотнением селезенки» и сильной икотой. Время от времени, однако, ему становилось гораздо лучше, и приступы утихали. Ведунья, по-видимому, добивалась этих минут передышки с помощью своего рода симпатической магии сочувствия, так как «пока ему было легче, женщина сама испытывала сильнейшее беспокойство, и вещество, которое она извергала, напоминало то, что выходило из него»[86]. Как ей это удалось, не уточняется, но, судя по всему, она пыталась вылечить его, переведя болезнь на себя.

Когда, наконец, прибыли врачи, они застали ведунью в комнате Фердинандо. Ее пренебрежительно описывают как «домохозяйку лет пятидесяти… бормочущую в углу его благородных покоев… закаляла и благословляла (по своему обыкновению) сок определенных трав»[87]. Какие именно травы она использовала, не