Любовник Павлова - Ника Маслова

— А с помощью языка?

Я скрипнул зубами.

— Не хочу вас оскорбить, но та, кто вас научила всем этим грязным штукам — настоящая профессионалка. В просторечии — шлюха. А я всего лишь любитель, и так не смогу. Даже пытаться не стану.

— Ты скучный, — прокомментировал Павлов с блеском в глазах.

Ага, так я тебе и поверил!

— Пусть скучный, но вы ведь со мной, а не с ней. — Я внимательно на него посмотрел. — А вы не хотите раздеться? Трахнете меня прямо в... туфлях?

Он всё же соизволил раздеться — низ оголил, рубашку оставил. У него оказались в меру стройные, сильные, волосатые ноги. Старый шрам на правом бедре. И — я почти не сомневался — татуировки на теле, которые он не хотел мне показывать.

Стеснялся? Что-то другое?

Я понадеялся, что Павлов — всего лишь недоверчивый фрик-стесняшка, а не вор в законе с куполами и крыльями на всю спину, или что там выбивают таким крутым зекам на зоне. Верил ли я в стесняшку-Павлова — ну не очень. Тогда я мысленно пририсовал ему ожоги на всю грудь и комплексы неполноценности на эту тему. Или шрамы после страшной аварии. Или...

— Мне долго ждать?

Я улыбнулся и нервно зашуршал квадратиком.

— Рубашку снять не хотите?

Павлов недолго смотрел на меня. Затем разделся до конца, и все мои предположения накрылись медным тазиком.

— Блин, — сказал я, разглядывая цветную роспись по его телу. — Ни хрена ж себе, а.

— Презерватив надевай, — приказал Павлов.

Я быстро справился с задачей, затем не выдержал:

— Вы настоящий якудза, да? Японская мафия захватила весь мир, и вы — её представитель?

Он развернул меня к себе спиной и подтолкнул к кровати.

— Залезай, сказочник.

Его тон смягчился, и это меня обнадёжило.

— Нет, правда... Ой! — Он шлёпнул меня по заду, и я, стоя на кровати на коленях, повернулся взглянуть на него через плечо. — Я такое только в кино видел. Это красиво.

Он снова шлёпнул меня по ягодице — раза в два сильнее, с оттягом. Из того, что я выдал в ответ, «ой» было единственным цензурным словом.

— Накажу, — предупредил меня Павлов.

Это всё французская кислятина виновата, только она. Не пей её я, точно бы не ляпнул с идиотской улыбкой:

— О да, накажи меня, папочка!

Глава 11. Павлов. Больше, сильней

Глава 11. Павлов. Больше, сильней

Вадим умел, так сказать, удивлять. Я настолько опешил, услышав его игривое «папочка», что даже не сразу понял, что в ответ сказать или сделать. В итоге решил уточнить:

— Ты видишь во мне своего отца?

— Простите, — пробормотал он, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Почти чёрными от возбуждения, а не серыми, как обычно. — Я не знаю, почему так сказал. Просто вырвалось.

Просто вырвалось? Я бы его «сыночком» в жизни бы не назвал, тем более когда мы в постели, его голая задница поднята вверх, а мой член запакован в тонкую плёнку презерватива.

— Ты когда-то мечтал о сексе с отцом?

У Вадима комично вытянулось лицо.

— Фу-у, — протянул он. — Это самая ужасная идея, которая могла прийти к вам в голову.

— К тебе в голову.

— Да ладно вам! — Вадим сел на пятки, наполовину повернувшись ко мне. — Это же шутка. Просто вы, ну, — он заметно смутился, но юлить не стал, — горячий папик. Так обычно говорят о мужчинах постарше. Разве нет?

«Горячим папиком» меня ещё никто не называл. Может, кто-то из девочек и мог так когда-то подумать, но им хватало ума придержать столь сомнительные комплименты при себе, не вываливать их на меня, тем более в такой момент. От них я всегда слышал только уважительное «Николай Николаевич». Я даже просто по имени не позволял им себя называть.

Вадим откровенно напрашивался на неприятности.

— У меня всего один ребёнок, и это не ты. Ещё раз услышу...

— Не услышите. — С тяжёлым вздохом Вадим отвернулся и опустился грудью на постель. — Накажите меня, если хотите. Я вам даже ничего не скажу. Виноват, признаю.

Он уже получил пару шлепков по ягодицам, и теперь они приятно розовели перед моими глазами. Довести их до красного цвета представлялось неплохой идеей. Не в качестве наказания, разумеется, а так — и его разогреть, и самому вновь разогреться.

— Я ничего такого не имел в виду, — негромко пробормотал Вадим. — Блин, да я вообще не знаю, что на меня нашло. Просто ляпнул.

Я коснулся его небольшой круглой задницы, и он весь сжался в ожидании удара. И правда решил, что я стану его бить в качестве наказания? То есть превращусь в злого папашу для провинившегося малыша?

Мне резко расхотелось его шлёпать. Да и желание трахать поутихло. Папочка, ну надо же. Вадим нашёл отличное слово, чтобы сбить весь настрой.

Следовало это использовать.

— Это будет твоё стоп-слово.

Спина Вадима мгновенно как закаменела.

— Так вы всё-таки увлекаетесь этой фигнёй, — произнёс он с тоской. — Чёрт.

— Меня не интересует твоё мнение. Если ты поймёшь, что для тебя что-то слишком, то назовёшь меня так, и я остановлюсь. Может быть.

— Может быть? — Он повернул ко мне голову. — Что значит «может быть»?

— Что, может быть, и не остановлюсь. Ложись на кровать.

— Что?

Я подтолкнул его в верном направлении.

— Ложись на живот.

Когда он лёг, настороженно поглядывая на меня через плечо, я сел на его бёдра. Член уютно устроился в ложбинке между его ягодиц.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Вадим. Разволновавшийся и неуверенный, он явно ждал от меня подвоха.

«В первую очередь лишу тебя возможности вертеться и пытаться подсматривать».

Я встал с кровати, принёс галстук и завязал Вадиму глаза. Он позволил это сделать, но выражение его лица стало откровенно несчастным. Я вдруг понял, что хочу на него смотреть, пусть и не в глаза, видеть обиженно надутые губы и как рывками вздымается грудь. Так что уложил его на спину и забрался сверху, сел на ноги, почти член к члену.

— Что вы хотите...

— Помолчи, а.

Он лежал передо мной доступный, будто поданный на блюде, взволнованный, чистый, красивый молодой человек. Несколько минут я