Мой грозный фитнес-босс - Анна Измайлова

— Молодец, Соня, — пробормотал. — Ты свои методы хотя бы не прячешь.

Я поднялся, прошёлся по залу.

Дорожки. Велотренажёры. Кроссоверы. Места, где мы с ней ругались, смеялись, где она падала мне в руки, где стеганула меня резинкой и потом краснела.

Я вдруг увидел «Pulse» её глазами.

Не как систему, где всё выстроено идеально. А как место, где «идеал» иногда превращался в дубину:

— «Ты плохая реклама клуба»

— «Сахар — в чёрный список»

— «Сотрудник должен выглядеть вот так, иначе…»

Я вспомнил, как легко мы говорили про «образ бренда», «команду как витрину». Как девчонки-тренеры переглядывались, когда HR вбрасывала фразы вроде «ты же лицо клуба, тебе бы скинуть пару килограммов».

Как Соня в бухе сидела и жевала свою колбасу, а я влетел с фразы «ты плохая реклама». Тогда это казалось оправданным. Мы — фитнес. Мы продаём здоровье, вид, стиль. Все должны соответствовать.

Сейчас, после всего, что было, я смотрел на этот зал и понимал:

часть моего «бронежилета» не только про то, чтобы не подпускать людей. Это ещё и про то, что я, сам того не замечая, иногда был такой же, как те, кого ненавижу: навешивал стыд за тело, за еду, за слабость.

А Соня пришла и просто сказала:

«У меня ПМС, я хочу пончик, я боюсь самолёта, я ошиблась в отчёте, но я всё равно буду делать свою работу».

И вместо того, чтобы выкинуть её за это, я впервые начал… уважать.

Может, дело не только во мне и в Алине. Может, хоть раз я могу сделать что-то, что будет не только попыткой спасти отношения, но и реально изменить правила игры, в которые сам всех загнал.

Дисциплина — это хорошо. Но то, во что мы её у себя иногда превращаем — это маленький ад из стыда, чёрных списков сахара и попыток быть идеальными.

— Ты всё равно не сможешь ей доказать, что не врёшь, — сказал себе. — Но, может, ты хотя бы сделаешь так, чтобы ей и другим здесь было дышать легче.

Я пошёл в кабинет. Открыл ноут. Открыл пустой документ.

Пальцы висели над клавиатурой пару секунд, потом начали печатать.

«ЗОЖ без стыда. Внутренний меморандум “Pulse”»

Я стал писать, исходя не из маркетинга, а из того, чем мы на самом деле должны быть:

— Мы — клуб, который помогает людям быть здоровее, а не ненавидеть себя.

— Сотрудники тоже люди. У них есть слабости, ПМС, усталость, ошибки.

— Мы не используем стыд как инструмент мотивации.

Ни по отношению к клиентам, ни к сотрудникам.

Пункты ложились один за другим:

Запрет на шейминг еды и внешности.

— Никаких фраз в сторону внешности

— Обсуждение тела только в контексте цели клиента/сотрудника и только по запросу.

Политика по «сахару и вредной еде».

— Не будет «чёрных списков», публичных запретов и выноса еды из рук.

— Вместо этого: обучение, варианты перекусов, кухня, где есть выбор полезного.

Отношение к ошибкам сотрудников.

— Один косяк — не повод выбрасывать человека.

— Работа с причинами, а не поиск «виновника».

Внутренний язык общения.

— HR, тренеры, управляющие обязаны отслеживать формулировки.

— Никаких «ты толстый», «ты страшная», «ты не формат». Только профессиональные, уважительные комментарии.

Границы и отношения.

— Отдельный код: как мы говорим о личном, что считаем нормой, где проходим мимо сплетен.

— Не обсуждаем личную жизнь сотрудников в корпоративных чатах и уж тем более не подливаем масла в огонь публичных сплетен.

Я остановился. Прочитал.

На экране простыня текста. Это не решит всё. Не склеит за меня то, что я сам сломал в отношениях с Соней.

Но это первый шаг. Не «сделать вид, что мы всегда были такими», а признать: да, мы перебарщивали. Да, я сам был тем, кто начинал с крайностей.

Пора это отменять.

Я дописал внизу:

«Фокус “Pulse” — не идеальные тела, а живые люди, которые меняются без унижения. Стыд — плохой тренер.»

Откинулся в кресле, посмотрел на строчку. Впервые за день внутри стало… не легче, но яснее.

— Ладно, — сказал вслух. — Начнём хотя бы с этого.

Сохранил документ, отправил владельцу с пометкой: «Предлагаю к утверждению. Готов обсудить и отстоять».

Потом нажал кнопку печати. Лист выехал из принтера. Белый, тёплый.

Я взял ручку. Ни с кем не согласовав, просто поставил свою подпись снизу.

Кирилл Лавров, управляющий сети «Pulse».

В этот момент я был честен хотя бы перед собой:

если я уже однажды сделал из ЗОЖ культ, значит, мне и его перерождать.

Лист лёг на стол, рядом с мышкой и стикером: «Стены защищают, но мешают дышать».

И я вдруг понял:

я не знаю, вернётся ли Соня ко мне как женщина.

Но я точно знаю, что она уже изменила то, как я вижу этот клуб, себя и то, что мы тут делаем.

Дальше будет сложно. И с владельцами, и с тренерами, и с теми, кто любит «жёсткий стиль».

Глава 16

Соня

Утро началось с того, что офис шептался.

Не работал, а именно шептался. Бухгалтерия — это вообще место, где любое новостное говно сначала аккуратно прожёвывают, а потом уже заносят в систему. Но сегодня даже цифры как будто притихли.

Я зашла, поставила кружку на стол, включила комп, и вместо привычного «Доброе утро» услышала от Тани:

— Ты письмо видела?

— Какое на этот раз? — зевнула. — «Вы уволены»?

— Почту открой, — мрачно сказала Таня, и мне уже не понравилось, как она это произнесла.

Открыла. Внутренний корпоративный ящик светился жирной строчкой:

Тема: Общее собрание персонала. Обязательно для всех. Отправитель: Елена, HR. Время: Сегодня, 18:00. Зал №1.

Ну, отлично. Жить стало веселей.

— Хорошие новости тают, как мои надежды, — проворчала я, отпивая кофе. — Звучит как «публичная казнь».

Таня уже успела сделать круг по отделу слухов:

— HR в бешенстве, — сообщила шёпотом. — Говорят, она в кабинете реально швыряла папкой. И это ещё до того, как начались разговоры про «новую политику компании».

— Нормально, — вздохнула я.

Коллеги вели себя так, будто вокруг меня образовался вакуум. К столу подходили, но как-то… аккуратно. Рита из ресепа прислала в личку мем: кот, который сидит в огне, с подписью «Я в Pulse сегодня». Я поставила сердечко, но