На войне как на войне - Вера Кузьминична Васильева

На всем пути мы шли без особых потерь, смотрели смерти в глаза, а это в счет не идет, когда солдат не убивает. И здесь, когда мы открыли в сарае дверь, от страха и от ужаса мурашки у нас побежали по спине. Вот если бы танк стрелял в нас, вот это было бы геройство. А это даже подвигом не назовешь…

Перед рассветом 6 декабря в роту прибежал связной, посланный из батальона.

– Мне нужно докладать! – сказал ему комбат. – А из роты нет никаких донесений.

– Беги доложи! У нас есть пленные, и два танка в сараях стоят. Пусть присылает людей и конвоирует пленных!

– А это какая деревня?

– Это не деревня, а совхоз «Морозово»!

Как потом выяснилось, нам повезло! Мы с ходу взяли Горохово, Губино и совхоз «Морозово». Мы вклинились в немецкую оборону и находились у железной дороги. А наши соседи справа и слева были отброшены за Волгу. Стрелковый полк, наступавший на Эммаус, был разбит и отброшен назад. То есть справа от нас полки из-за Волги ни на шаг не продвинулись. По рассказам телефонистов, немцы на них пустили танки, и малая часть их вернулась на исходные позиции.

Телефонисты трепаться не будут! Раз у них от таких известий трясутся руки, значит, они о деле говорят. Приятели по линиям связи все передают друг другу. Наше начальство темнит. Чтобы и мы не сбежали, а сидели на месте. Потому что мы единственные находимся на острие главного удара и проникли глубоко в оборону противника.

Связисты размотали провод до самого крыльца.

– Товарищ лейтенант! Куда аппарат?

– На крыльцо! Отсюда лучше видать!

– Может, в дом? Там удобнее!

– Сказал на крыльцо!

Мне подали трубку. Там, на другом конце провода, я услышал голос комбата. Он весь в нетерпении орал в трубку:

– Але!

– Слушаю! – сказал я.

– Почему не по форме докладываешь? – закричал он.

– А ты орешь на меня по форме? – спросил я. – Хочешь разговаривать, говори спокойней!

– Ты взял «Морозово»?

– Да, взял! Совхоз «Морозово» мы взяли без потерь. Есть пленные и убитые немцы. Пришлешь солдат, направлю их к тебе. Они у меня в сарае вместе с танками дожидаются.

– С какими танками?

– В сарае два танка захвачены. На консервации были. Остальное мелочь – мины, снаряды, бочки с бензином под снегом.

– Тебе передали приказ?

– Какой?

– Перерезать железную дорогу и занять оборону! Дождешься Татаринова. Теперь он с ротой пойдет вперед. А ты его прикроешь по полотну железной дороги со стороны Калинина. Он будет брать станцию Чуприяновку, а ты будешь железную дорогу держать. Тебе все ясно?

– Ясно!

Я закончил разговор и отдал трубку телефонисту.

– Товарищ лейтенант! Слышали новости? Мне дружок по телефону передал. Наших спихнули за Волгу. Драпали все, вместе со штабными из дивизии. Нас могут с минуты на минуту отрезать. Вы куда будете отходить?

– Нам приказано не отходить, а наступать на станцию.

Я посмотрел на дорогу. На опушке леса показалась рота Татаринова.

– Черняев! – позвал я младшего лейтенанта. – Пойди разбуди сержанта Старикова. Пусть возьмет с собой двух солдат. И давай его сюда на крыльцо!

Через некоторое время Стариков и два солдата вышли.

– Ты пойдешь прямо через лес к полотну железной дороги, займешь там позицию и будешь наблюдать. Жди на месте нашего подхода. Мы пойдем по твоим следам.

К крыльцу подошел Татаринов.

– Здорово, лейтенант! Ты еще жив?

– Здорово! Как видишь!

– Это твои убитые лежат на опушке леса?

– Мои!

– А кто хоронить их будет?

– Не знаю! Мне комбат сказал, что я не похоронная команда, а боевая единица! Мое дело идти вперед! Вы переходите железную дорогу и берете станцию, а я со своей ротой прикрываю вас от Калинина.

– Встретимся на полотне!

– На полотне так на полотне! – согласился я.

Мне, конечно, везло. Я брал деревни без потерь. Посмотрим, как теперь повезет Татаринову?

Дорога от совхоза «Морозово» круто поворачивала влево и шла вдоль полотна железной дороги. Но мы на поворот не пошли. Мы около него сошли в снег и пошли по следам сержанта Старикова. Он с двумя солдатами был на полотне и ждал нашего подхода. Кругом укрытый снегом кустарник и ели. Нас трудно было бы обнаружить даже с близкого расстояния. Впереди просветлело. Мы пробрались сквозь ветки и вышли на полотно.

– Все тихо! – доложил сержант Стариков.

Я огляделся кругом. Стальные рельсы с полотна железной дороги были сняты. Белый ровный снег устилал выемку полотна. Я велел своим солдатам перейти на другую сторону и подняться на опушку леса. По обеим сторонам железной дороги я уложил в снег своих солдат. Обзор вдоль полотна в сторону Калинина был отличный.

«Пехоту мы отбросим! – думал я. – А вот если танки пойдут, их на полотне не остановишь! С ружьями на танки не полезешь! Придется с солдатами отойти в лес. Ляжем поглубже в снег, и пусть себе стреляют. Танки в лес не пойдут! И четвертая рота тоже отвалится в лес!»

Примерно так я рассуждал, посматривая вдоль полотна в сторону Калинина. Но зря я фантазировал. Немецкие танки сюда не пошли.

Солдаты мои лежат по краю обрыва у выемки, а я уселся в мягкий сугроб, достал кисет и закурил. Оглянулся на полотно и увидел, как, пригибаясь к земле, через полотно мелкими группами начали перебегать солдаты четвертой роты. А за ними показался комбат.

– Ну как тут дела, лейтенант? – спросил он меня.

– Тихо кругом! Немцев не видно!

– Ты вот что, лейтенант! Снимай роту. Пойдешь на станцию следом за Татариновым.

И моя пятая рота двинулась следом за четвертой.

И тут вдруг со стороны домов, находившихся метрах в ста, прозвучали два винтовочных выстрела. Потом – еще два…

Пошедших вперед двух разведчиков спасти уже было нельзя, и среди солдат Татаринова появились раненые. Откуда стреляли немцы, мы никак не могли понять.

Я оглянулся назад. Нужно было немедленно принимать какие-то меры. Мы с лейтенантом Татариновым оказались отрезанными от своих солдат. Я сделал перебежку, и со стороны домов мне вдогонку ударили выстрелы. Но я оказался проворным, успел добежать до толстого дерева и завернуть за него. Я посмотрел на Татаринова. Ему было теперь сложней уходить назад. Он мог запросто получить пулю вдогонку. Немцы видели, откуда я выскочил, и теперь могли караулить его. Но потом я подумал. За раздвоенной елью они нас не видели. И не предполагают, что там остался второй.

Вот он кинулся назад, выскочил из-за снежного куста и побежал в мою сторону. Я