Принцип Шамбалы. Обнаружение скрытого сокровища человечества - Сакьонг Мипам

Злость, ревность и навязчивые идеи — всё это создано верой нашего ума в реальность всех видимых явлений. В конечном счёте материальный мир не существует в том виде, в каком мы думаем. Он кажется существующим, потому что мы все вместе удерживаем его своим умом. В такой практике мы смотрим на ум и его склонность цепляться за внешние проявления.

Говорится, что двойственный ум имеет восемь уровней сознания. В целом мы их не осознаём, даже несмотря на то, что постоянно их переживаем. Мы контактируем с миром при помощи сознаний каждого из пяти чувств: вкуса, осязания, обоняния, зрения и слуха. Шестое чувственное сознание — это то, как мы думаем о мире: нравится ли нам что-то? Или не нравится? Имеет ли это для нас какое-то значение? Седьмое сознание известно как омрачённое сознание. Его омрачение состоит в гордости. Тибетское слово, обозначающее гордость, дословно переводится как «я восхитительный», что усиливает тенденцию видеть себя как отдельное, цельное существо. Такое сознание сидит целый день и твердит: «Это „я“, и я реален», тем самым навязывая двойственную концепцию себя всему, что происходит.

Восьмое сознание, наиболее неуловимое, является широким, глубоким сознанием, в котором хранятся все переживания, известным как «всеобщая основа». Говорится, что восьмое сознание подобно плодородной почве, а остальные — семенам, которые постоянно в неё засеваются. Когда эти семена посеяны, они пускают побеги и растут. Это известно как причина и следствие — на санскрите «карма», или действие. Карма вступает в действие, когда мы видим, слышим, нюхаем, пробуем на вкус и прикасаемся — и особенно когда мы генерируем мысли и эмоции как реакцию на эти восприятия.

Такие мысли составляют большую часть того, что мы считаем своим умом. Он переживает что-то «там», объективизирует его, и из этого возникает мысль или мнение. Например, мы чувствуем запах рагу из баранины, и нам он нравится, но потом мы замечаем в нём морковь и картошку, и это нам не нравится. Поскольку такое двойственное переживание происходит непрерывно, концепции, привычки, чувства и эмоции возникают постоянно. Они все включены в восьмое сознание, которое похоже на то, что в западной психологии называется бессознательным.

За пределами форм двойственного ума лежит абсолютный — или «ни на что не опирающийся» — ум. В моей философской традиции это называется мудростью. Тибетский эквивалент означает «знание с самого начала», указывая, что с начала времён человеческий ум содержал в себе глубокое знание. Мы, люди, не являемся невежественными.

Каким образом эта мудрость знает? Согласно учению Великого Совершенства, мудрость обладает двумя врождёнными качествами, которые позволяют ей быть всеведущей. Первое — это великое пространство, или пустота. Такая пустота не является отрицанием или бессодержательностью, она означает «лишённая невежества», или «лишённая незнания». Это чувство пребывания без границ, без точки отсчёта. Она свободна от волнений, беспокойства и сомнения, и поэтому полна ясности, что, в сущности, есть синоним знания. Её описывают как блистательную, или сияющую. Поэтому мудрость рассматривается как нераздельность пространства и сияния.

Это уникальное сочетание описывали по-разному. Когда после достижения просветления Будду спросили, что он испытывал, он сказал, что словами этого не передать, но затем он описал это как союз пустоты и ясности. В буддизме эта непрестанно возникающая мудрость называется «тантра основы». Согласно тантре, мы не становимся просветлёнными — мы обнаруживаем своё просветление, которое присутствовало всегда. В текстах Шамбалы это называется «рассветом человечества», или Солнцем Великого Востока.

Солнце Великого Востока является принципом ветра-коня, принципом постоянного движения вперёд, неиссякающего утреннего вдохновения. Это проживание жизни с видением и вдохновением. Мы можем задействовать эту энергию в своей жизни, где она освещает всё и рассеивает все тени заходящего солнца. Это делается с помощью размышления, или «напоминания уму». Затем, как сказал отец, «оно приближается к тебе и входит в сердце».

Что не даёт нам ощутить вкус врождённой мудрости? Концепция. Концепция — это то, что мы добавляем к взаимозависимой природе вещей. Миг за мигом мы смотрим на себя и на мир, цементируя свои скоротечные восприятия и чувства и превращая их в присущее нам определённое воззрение, которое окрашивает все наши действия и сеет семена будущего. Когда мы умираем, эта концепция «меня» — а «собой» мы считали своё тело с этой семьёй и этими друзьями — растворяется и остаётся только сознание, такой весьма дестабилизирующий процесс.

Эта матрица концепции, которую мы считаем «собой», имеет множество вариаций, но её уязвимое место всегда одно и то же: она искусственная. В общем, мы преследуем то одно, то другое концептуальное творение. Не вглядываясь в природу явлений по-настоящему, мы проецируем смысловую обобщённость на мир, формируя его нашей верой в независимое существование. В современной среде социального упадка и этической нестабильности, посреди бури такой концепции изначальное добро становится едва различимым эхом чьего-то шёпота.

Однако даже внутри такой хаотичности мы постоянно ищем что-то, что сделает нас счастливыми. Инстинктивно мы знаем, что удовлетворение возможно, просто мы не знаем, где его искать. Это знак того, что наша разумность и просветление постоянно участвуют в игре. Однако мы не осознаём, что несём в себе мудрость, и потому считаем жизнь просто вопросом физического удовольствия. И вполне естественно, что наш ум вкладывает свою энергию в создание бесконечных материальных объектов, удовлетворяющих наши чувственные восприятия.

Часто возникает вопрос: «Как могут глубокие периоды неподвижности и созерцания иметь какое-либо значение для повседневности и текущих мировых проблем?» Или так: «Что общего может иметь древняя философия с современной жизнью?»

Практика медитации актуальна потому, что во время медитации наш концептуальный ум расслабляется, и мы можем почувствовать, кто мы такие в своей глубине. Можем ли мы расслабиться и освоиться в своём бытии и уважать его? Если мы садимся с вдохновением «Я должен что-то сделать» и надеждой, что медитация поможет, то в какой-то степени она может помочь, но в таком подходе изначально заложена несовместимость: мы медитируем, когда нас не удовлетворяет то, кем мы являемся. Так как мы не можем чувствовать своё добро, мы не можем просто пребывать, и мы сбиты с толку.

Чтобы развернуть этот процесс, Шамбала объединяет медитативное прозрение с социальным применением, что начинается с правильного пребывания на месте — а это одна из наиболее злободневных проблем. Поэтому, когда мы садимся и чувствуем своё достоинство, садимся не просто мы — садится весь мир.

Вот такую культурную дихотомию я и унаследовал: древнее и современное, медитативное и вовлечённое. Я чувствую, что понимание сознания, согласно метафизике моей традиции или философской традиции Древней Греции, Китая или Индии,