Там, где живут книги. История книжных магазинов от Франклина до «Амазон» - Эван Фрисс

бейсболу. И новое помещение нашлось – всего в паре кварталов от старого, на Западной сорок седьмой улице. Над магазином тоже имелась свободная квартира; на меньшее Стелофф была не согласна. Новая улица была застроена маленькими домами с лужайками. Народу было немного.

Именно здесь к «Готэму» пришла популярность. Стелофф убрала из названия упоминание «предметов искусства». Теперь это был книжный магазин «Готэм»; снаружи висела вывеска с лозунгом: «Здесь рыбачат мудрецы» – и изображением трех рыбаков в лодке, забрасывающих удочки.

Новое помещение оказалось просторнее. Здесь хватило места и для поэзии, и для экспериментальной литературы; эти жанры находились в новом разделе «Модерн». Стелофф понимала, что молодые представители литературного авангарда, уставшие от «скучного буржуазного искусства, его сексуального ханжества и удушающей атмосферы патриархальной семьи, грубой коммерции и жестокой классовой эксплуатации» и обратившиеся к новым литературным формам, которые развивались в Европе и в Гринвич-Виллидж, хотели бы, чтобы им выделили отдельное место.

Большинство издателей не интересовались экспериментальной литературой, но «Готэм» заполнил этот пробел. В 1920-е годы Стелофф напечатала 1350 экземпляров «Анафемы – молитвы об отрицании», небольшого сборника эссе Бенджамина де Кассереса. Юджин О’Нил написал предисловие и назвал де Кассереса «слишком абстрактным» для мейнстрима. В «Готэме» были только рады всему «слишком абстрактному».

Настоящим центром притяжения «Готэма» стал тайный садик на заднем дворе. Кондиционеров тогда еще не было, и, зная, как любят ее посетители бывать на свежем воздухе, где можно «ослабить воротник, покурить, пожевать и расслабиться» (сама Стелофф никогда не курила, не жевала и не расслаблялась), она превратила пустой и унылый задний двор в оазис с цветущими кустами, клумбами и сиренью, носившей имя Уолта Уитмена. В саду тоже были книги: они лежали в зеленых ящиках наподобие тех, что можно встретить в парижских букинистических магазинах.

Во время медового месяца Стелофф смогла увидеть очаровательные французские книжные своими глазами. В июне 1923 года она вышла за Дэвида Мосса, с которым когда-то работала в «Брентанос». Тот переехал в квартиру над «Готэмом» и стал партнером Стелофф по магазину. Хотя позже Стелофф признавалась, что никогда не была влюблена и «не чувствовала себя миссис», она все равно вышла за Мосса, еврея-вегетарианца. В Париже она сразу же направилась в знаменитый магазин Сильвии Бич «Шекспир и компания». Так началась многолетняя дружба двух главных книготорговок по обе стороны Атлантического океана.

«Сезон охоты на книги в Нью-Йорке начинается, когда мисс Стелофф открывает сад, – писал Кристофер Морли. – Внезапно, как стих или эссе рождается в уме, за дверью книжного магазина “Готэм” возникает уютная обитель любопытства». Морли покупал у Стелофф книги, писал аннотации для ее каталога и сочинял стихи о просроченных книжных счетах. («О славный книголюб, если не сможешь сразу / Ты счет весь оплатить, будь добр / Разбей его на части и постепенно / Выплачивай свой долг несчастному книготорговцу».) Морли обожал этот сад, и его стараниями тот стал центром притяжения нью-йоркского литературного сообщества. С поощрения Стелофф писатель приводил друзей, приносил текилу, бутерброды с мягким сыром и джемом и устраивал посиделки за кованым столиком под зонтом. В день его рождения в мае Стелофф закатывала пирушку, отмечая открытие сада и начало сезона. Торжества начинались с церемонии «установки зонта».

Садик и сам магазин привлекали богемную публику. Здесь бывали Чарли Чаплин, Рудольф Валентино и Марта Грэм. Стелофф разрешала Грэм брать на дом дорогие альбомы по искусству, и в благодарность та иногда помогала в магазине, в том числе однажды стояла за кассой (но так и не научилась ей пользоваться) и провела много часов, упаковывая книги в бумагу (пакетов тогда не было). В 1928 году, когда танцовщице понадобилось арендовать бродвейский театр для дебютной постановки, Стелофф одолжила ей тысячу долларов.

Бизнес процветал, а вот личная жизнь Стелофф не клеилась. В 1930 году ее браку пришел конец; впрочем, тот был обречен с самого начала, ведь именно Мосс советовал ей не открывать книжный магазин. Стелофф страдала и хотела скорее обо всем забыть. По итогам бракоразводных переговоров магазин остался ей, и она стала его полноправной владелицей.

Даже без мужа она продолжила вести бизнес, хотя книготорговцами тогда становились преимущественно мужчины. Женщины больше читали, чаще работали библиотекарями и продавщицами в универмагах, но владелиц собственных книжных было не так уж много. Стелофф всеми силами старалась продвигать писательниц и выделила им почти все место на витрине.

Впрочем, с наступлением Великой депрессии, последовавшей за экономическим бумом 1920-х, когда продажи книг росли в среднем на 10 процентов в год, с невероятными трудностями столкнулись книгопродавцы обоих полов. Особенно тяжело пришлось сегменту дорогих альбомов по искусству и первых изданий – а они, собственно, и приносили доход «Готэму». К 1935 году на банковском счету Стелофф осталось тридцать шесть долларов. Бывало, что за весь день никто не ничего не покупал.

Еще хуже дела обстояли у писателей. Многие голодали. Стелофф создала Фонд помощи писателям, выделявший деньги перспективным молодым авторам (без необходимости их возвращать). Фонд протянул недолго; оказалось, что писателей, нуждавшихся в деньгах, гораздо больше, чем тех, кто готов пожертвовать средства.

Одним из получателей фонда был Генри Миллер, частенько пользовавшийся щедростью Стелофф. Так, однажды он попросил разрешить одной «очаровательной и грациозной гречанке» прийти в магазин и выбрать несколько книг «за его счет», хотя на его счету уже висел огромный долг. А в другой раз попросил Стелофф позвонить женщине и передать, что он думает о ней, и оставил для нее несколько журналов в «Готэме». Он добавил: «Но передай это только ей и никому другому! Ее муж, как я знаю, очень ревнив». Потом он обратился к ней с просьбой помочь ему раздобыть «несколько термосов и маленькую тележку», добавив, что ему «также пригодился бы топорик или небольшой тесак». Стелофф повесила в магазине объявление и поставила под ним ведерко, чтобы люди кидали монеты. Из чувства признательности Миллер даже предложил ей стать крестной матерью его дочери, но потом решил ее «не беспокоить».

Бывало, Миллер обращался к ней с просьбами на грани криминала. В 1939 году в Париже он предложил ей двадцать первых изданий «Тропика Рака» и пятнадцать – «Черной весны». Они договорились, что Стелофф заплатит двести долларов за всю партию, но сделка застопорилась. Поскольку в США обе книги запретили из-за скабрезного содержания (некоторые цензоры причисляли их к порнографии), Стелофф предложила обойти цензоров и нанять французского посредника. Вместо этого Миллер отправил книги напрямую в «Готэм», и их задержали на таможне. Стелофф удалось договориться, чтобы книги переправили в Мексику, где в то время отдыхали ее друзья; потом