Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

история, незаслуженно принижая Варнаву, называет «первым миссионерским путешествием Апостола Павла» (45–47 гг. ?). Они отплыли на Кипр и были ободрены успехом, которого добились у многочисленных евреев острова. На Пафосе они сели на корабль, плывший в памфилийскую Пергию, а затем по опасным горным дорогам добрались до Антиохии в Писидии. В синагоге их любезно выслушали, но когда они стали проповедовать язычникам, ортодоксальные иудеи убедили муниципальные власти изгнать миссионеров. С такими же трудностями столкнулись они и в Иконии; в Листре Павел был побит камнями, вытащен за город и брошен, ибо его сочли мертвым. По-прежнему преисполненные «веселия Святого Духа», Павел и Варнава принесли Евангелие в Дербу. По той же дороге они вернулись в Пергию и отплыли в сирийскую Антиохию. Там они оказались перед лицом проблемы, определившей историю христианства.

Дело было в том, что некоторые ведущие ученики Христа из Иерусалима, услышав, что два проповедника принимают обращенных язычников, не требуя от них обрезания, явились в Антиохию, где учили: «Если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись»{1704} (синодальный перевод). Для еврея обрезание было не столько гигиеническим ритуалом, сколько священным символом древнего завета еврейского народа с Богом; и еврей-христианин бледнел при мысли о том, что этот завет может быть нарушен. Павел и Варнава, со своей стороны, понимали, что, если эти эмиссары добьются своего, христианство никогда не будет принято сколько-нибудь значительным количеством язычников; оно останется «одной из ересей иудаизма» (как назвал его Гейне) и бесследно исчезнет не позднее чем через век. Они пришли в Иерусалим (50 г. ?) и вступили в спор по этому вопросу с апостолами, которые почти все по-прежнему поклонялись Богу в Храме. Иаков не хотел соглашаться с ними; за двух миссионеров вступился Петр; в конце концов было решено, что от языческих прозелитов следует требовать только отказа от безнравственной жизни и от принятия в пищу жертвенных или удавленных животных{1705}. По-видимому, Павел облегчил свою задачу, обещая финансовую поддержку обедневшей иерусалимской общине со стороны располагающей значительными средствами антиохийской церкви{1706}.

Однако этот вопрос был слишком животрепещущ, чтобы быть улаженным так просто. В Антиохию явилась вторая группа ортодоксальных иудео-христиан из Иерусалима; они застали Петра обедающим с язычниками и уговорили его отделиться вместе с обращенными евреями от необрезанных прозелитов. Мы не знаем мотивов Петра в этом эпизоде. Павел рассказывает, что он «лично противостал Петру в Антиохии»{1707} и обвинил его в лицемерии; возможно, Петр просто желал, как и Павел, быть «всем для всех».

Вероятно, в 50 г. Павел отправился в свою вторую миссионерскую поездку. Он поссорился с Варнавой, который с этих пор исчез из истории на своем родном Кипре. Снова посетив малоазийские общины, Павел обзавелся в Листре юным учеником по имени Тимофей, к которому привязался и которого полюбил, ибо его душа истосковалась по предмету привязанности. Вместе они прошли через Фригию и Галатию, достигнув на севере Александрии-в-Троаде. Здесь Павел познакомился с Лукой, необрезанным прозелитом иудаизма, человеком, наделенным добрым умом и сердцем, явившимся, вероятно, автором Третьего Евангелия и книги Деяний, которые были предназначены для того, чтобы смягчить конфликты, с самого начала омрачавшие историю христианства. Из Троады Павел, Тимофей и другой его помощник Сила переправились в Македонию, впервые ступив на землю Европы. В Филиппах, где Антоний разбил Брута, Павел и Сила была арестованы как возмутители общественного спокойствия, подверглись бичеванию и брошены в тюрьму, но как только обнаружилось, что они — римские граждане, их тут же освободили. Придя в Фессалонику, Павел явился в синагогу и три субботы проповедовал иудеям. Некоторые из них уверовали и организовали церковь; другие возмутили город против Павла на том основании, что он провозглашает нового царя; друзьям Павла пришлось уговорить его бежать ночью в Верию. Там «евреи приняли слово со всем усердием»; но фессалоникские иудеи, явившись, объявили Павла врагом иудаизма, и он отплыл в Афины (51 г. ?), удрученный и одинокий.

Здесь, в самом центре языческой религии, науки и философии, он оказался совершенно лишенным друзей. В городе нашлось лишь несколько иудеев, выслушавших его; ему пришлось обосноваться на рыночной площади, словно современному краснобаю, обольстителю городских толп, и конкурировать с дюжиной соперников в борьбе за внимание прохожих. Некоторые слушатели спорили с ним, некоторые над ним смеялись и спрашивали: «Что хочет сказать этот суеслов?»{1708} Но кое-кого он заинтересовал, и они отвели Павла на Ареопаг, или Холм Марса, где он мог говорить в более спокойной обстановке. Он рассказал им о том, что обнаружил в Афинах алтарь, надписанный «Неведомому Богу»; это посвящение, которое, вероятно, отражало стремление жертвователей отблагодарить, умилостивить или испросить помощи у Бога, в имени которого они не были уверены, Павел истолковал как признание в собственном невежестве относительно природы Бога. Он продолжал говорить возвышенно и красноречиво:

Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам: Бог, сотворивший мир и все, что в нем. Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет… Сам дая всему жизнь и дыхание и все; от одной крови Он произвел весь род человеческий… дабы они искали Бога, не ощутят ли Его, и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем, и движемся, и существуем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: «Мы Его и род»[115]. Итак, мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого. Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться; ибо Он назначил день, в который будет праведно судить Вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых{1709}.

(Синодальный перевод)

Это была отважная попытка примирить христианство с языческой философией[116]. И все же под ее впечатлением оказались немногие; афиняне наслушались за свою историю слишком много идей, чтобы сохранить энтузиазм к принятию новых. Павел с разочарованием покинул город и направился в Коринф, где коммерция собрала значительную еврейскую общину. Он оставался там восемнадцать месяцев (51–52 гг. ?), зарабатывая себе на жизнь изготовлением палаток и каждую субботу проповедуя в синагоге. В христианство был обращен начальник синагоги, а также столь много других евреев, что всполошившиеся иудеи обвинили Павла перед римским губернатором Галлионом в том, что он якобы «учит людей чтить Бога не по закону». Галлион ответил им: «Когда идет спор об учении и об именах