Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

и о законе вашем, то разбирайте сами; я не хочу быть судьею в этом», и прогнал их от судилища. Дело дошло до рукопашной, «и Галлион нимало не беспокоился об этом»{1710}. Павел познакомил со своей Благой Вестью коринфских язычников, обратив в христианство многих из них. Христианство могло казаться им вполне приемлемой разновидностью тех мистериальных религий, которые так часто рассказывали о воскресших спасителях; вероятно, принимая его, они сблизили христианство с подобными верованиями и оказали заметное влияние на Павла, истолковывавшего христианство в понятиях, привычных эллинскому разуму.

Из Коринфа Павел пришел в Иерусалим (53 г. ?) «приветствовать церковь». Но вскоре он уже совершал свое третье миссионерское путешествие, посещая христинские общины в Антиохии и Малой Азии, укрепляя их в горячей вере. В Эфесе он провел два года и «совершал столь необыкновенные чудеса», что многие смотрели на него как на чудотворца и пытались лечить болезни, прикладывая к хворающему использованное Павлом полотно. Изготовители кумиров, которые языческими почитателями Артемиды посвящались в ее храм, обнаружили, что их ремесло хиреет; возможно, Павел здесь повторил свое порицание поклонению образам, или идолопоклонству. Некий Деметрий, который изготавливал серебряные изображения великого святилища для благочестивых паломников, организовал акции протеста против Павла и новой веры и привел в городской театр толпу греков, которые на протяжении двух часов повторяли свой лозунг: «Велика Артемида Эфесская!» Местные власти распустили сходку, но Павел решил, что в данной ситуации самый доблестный выход — отправиться в Македонию.

Он провел несколько счастливых месяцев среди небольших приходов, которые застал в Филиппах, Фессалонике и Верии. Услышав, что разногласия и безнравственность дезорганизуют церковь в Коринфе, он не только несколькими посланиями положил этому разброду конец, но пришел в Коринф лично (56 г. ?), чтобы увидеть своих клеветников. Они обвиняли его в том, что он якобы обогащается за счет своих проповедей, высмеивали его видения и вновь выдвигали требование соблюдения иудейского Закона всеми христианами. Павел напомнил бурлящей общине о том, что, где бы он ни жил, он зарабатывает себе на пропитание трудом своих рук; что касается материальной выгоды, то чего только он не претерпел в своих путешествиях — восемь бичеваний, одно побиение камнями, три кораблекрушения и тысячи опасностей со стороны разбойников, патриотов и течений{1711}. Посреди всей этой суматохи ему сообщили, что «партия обрезания», явно нарушая иерусалимское соглашение, пришла в Галатию и потребовала ото всех обращенных полного принятия иудейского Закона. Он написал гневное Послание к Галатам, в котором окончательно порывал с иудействующими христианами и объявил, что люди спасутся не приверженностью закону Моисееву, но деятельной верой в Христа как спасающего Сына Божия. Затем, не ведая, какие новые злоключения ожидают его там, он отправился в Иерусалим, желая защититься перед апостолами и отпраздновать в Священном Городе древний праздник Пятидесятницы. Из Иерусалима, надеялся он, можно будет пойти в Рим, даже в Испанию и не останавливаться до тех пор, пока все провинции Империи не услышат весть и обетование о восставшем из мертвых Христе.

5. Богослов

Руководители материнской церкви сердечно приветствовали Павла (57 г. ?); однако с глазу на глаз они предупреждали его:

Видишь, брат, сколько тысяч уверовавших иудеев, и все они — ревнители Закона; а о тебе наслышались они, что ты всех иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтоб они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаю… Верно, соберется народ, ибо услышат, что ты пришел; сделай же, что мы скажем тебе: есть у нас четыре человека, имеющие на себе обет; взяв их, очистись с ними и возьми на себя издержки на жертву за них… и узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо, но что и сам ты продолжаешь соблюдать Закон{1712}.

(Синодальный перевод)

Павел благосклонно отнесся к совету и прошел обряд очищения. Но стоило некоторым иудеям увидеть его в Храме, как они подняли на него крик как на человека, который «всюду всех учит против народа и закона и места сего». Толпа схватила его, вытащила из храма и «пыталась убить его», когда отряд римских воинов спас ему жизнь посредством ареста. Павел обратился к толпе с речью, в которой подтвердил свою приверженность как иудаизму, так и христианству. Римский офицер приказал бичевать его, но отказался от своего замысла, узнав о римском гражданстве Павла. На следующий день он представил заключенного суду синедриона. Павел обратился к нему с речью, объявил себя фарисеем и добился некоторой поддержки; однако его возбужденные оппоненты пытались применить к нему насилие, и римский чиновник отвел его в казармы. Тем же вечером к Павлу пришел племянник и предупредил его, что сорок евреев поклялись не есть и не пить до тех пор, пока не убьют его. Офицер, опасаясь могущих скомпрометировать его волнений, отослал Павла ночью к прокуратору Феликсу в Цезарею.

Пять дней спустя первосвященник и некоторые старейшины пришли из Иерусалима к прокуратору и обвинили Павла в том, что он «язва общества, возбудитель мятежа между иудеями, живущими по Вселенной». Павел признал, что он проповедует новую религию, но добавил: «Я верую всему, чему учит Закон». Феликс отпустил обвинителей ни с чем; тем не менее он продержал Павла под домашним арестом — вход к нему друзей не возбранялся — в течение двух лет (58–60 гг. ?), надеясь, по-видимому, на крупную взятку.

Когда на посту прокуратора Феликса заменил Фест, он предложил Павлу предстать перед его судом в Иерусалиме. Опасаясь враждебности иерусалимского населения, Павел воспользовался своими правами римского гражданина и потребовал суда перед лицом императора. Царь Агриппа, проезжавший через Цезарею, выслушал его и счел его «обезумевшим от большой учености», а впрочем, совершенно безвредным; «можно было бы его отпустить, — заметил Агриппа, — если бы он не потребовал суда у императора». Павла посадили на торговое судно, которое плыло столь неспешно, что до того, как попасть в Италию, Павел пережил зимнюю бурю. В течение четырнадцати дней разбушевавшейся непогоды, сообщают нам, он являл команде и пассажирам ободряющий пример человека, недоступного страху смерти и уверенного в своем спасении. Корабль разбился в щепки о прибрежные мальтийские скалы, но все находившиеся на борту невредимыми доплыли до берега. Три месяца спустя Павел прибыл в Рим (61 г. ?).

Римские власти обращались с ним мягко, дожидаясь приезда из Палестины его обвинителей и когда Нерон удосужится рассмотреть это дело. Ему было позволено жить в выбранном им самим доме, где его сторожил солдат; он был лишен свободы