Велесов Ключ. Сакральные коды русских сказок - Галина Ивановна Пономарёва

Кельтская Богиня с лошадиной головой отчасти поясняет образ ночной Посвятительницы. Под маской кобылы скрывается женщина-жрица, сама необузданная Природа, которую должен приручить, то есть «оседлать» юноша-адепт. Покорив страстную женскую стихию, юный мужчина обретал власть над страстями и неизгладимый инициатический опыт.

Сходный ритуал был известен в ведической Индии под названием Ашва-Матха (Конь и Матерь)[20]. Отголоски его удержались на Русском Севере до начала прошлого века: так, во время празднования Егория Летнего по полям скакали нарядные всадницы. Добавим, что Макошь на коне — основной мотив северных вышивок.

Разумеется, священные ритуалы не исчезают в одночасье. Из церемоний «Царского пути» они перешли в ритуалы шаманских и волховских инициаций и запечатлелись в сказках; пример тому — сказка П. Ершова «Конёк-Горбунок».

Отголоски этого древнего испытания звучат и в повести Гоголя «Вий», основанной на фольклорном материале.

В повести «Вий» образно, но от этого не менее обнажённо показана борьба исконно матриархального язычества и шаткого, неуверенного в себе христианства. Первый поединок бурсака с Ведьмой, с Древней! Матерью, с Бабой-Ягой оканчивается его победой, но эта победа кажущаяся. Под ударами святого кулика старая ведьма становится юной и прекрасной панночкой. Это превращение говорит о преображении и омоложении исконно народной веры под внешними ударами.

Гениальный Гоголь тонко угадал и предвосхитил тайную жизнь языческих образов, их неистребимую силу и пугающую мощь. Хома убивает старую ведунью и сам погибает в магическом поединке с её бессмертной ипостасью.

Однако от столетия к столетию облик Древней Матери обретал всё более безжалостные и вульгарные черты: У неё титьки до колена, перекинуты за спину. Ж… жилена, а м… мылена.

Современные поэты чуть более милостивы:

Незамужняя ты и бездетная,

В каждом встречном ты видишь врага.

А врождённая женственность где твоя?

Ты ведь всё-таки баба. Яга!

Но молчит. Только смотрит зловеще на

Этот мир, населенный людьми.

Вот такою становится женщина

Без любви…[21]

Воистину, сверженные Боги пали ниже демонов! Некогда даже произнесение имени этого матриархального Божества было строго табуировано, а природа Её таинств не разглашалась. После падения матриархата и снятия священных табу этот культурный пласт стал плодородной почвой для такого вполне сакрального явления, как русский мат.

В современной магии мат используют как оружие ближнего боя и деликатно называют заклинательной грамотой. Считается, что злые духи не выносят матерщины. В матриархальной древности упоминание о коллективной мамаше имело значение пароля, опознавательного знака мужского союза. И надо отдать должное, спустя тысячелетия эта реликтовая родоплеменная традиция всё ещё находит немало адептов.

Истории о могущественной Старухе рассказывают во всех уголках земли. Так, в шотландской и ирландской мифологии сохранился примечательный персонаж — Старуха из Бэра. Согласно легендам, она жила на лесистом острове Бэр у западного побережья Ирландии. В Ирландии и Шотландии существует множество легенд о её необыкновенной мудрости и силе: она воспитала пятьдесят приёмных детей. Кроме того, она обладала даром возрождающейся молодости и в силу этого за всю свою долгую жизнь имела огромное количество возлюбленных. Подобно Буре-Яге, она умела вызывать ураганы, а из камней, выпавших из её фартука, возникали морские острова. Конец Старухи из Бэра тоже символичен: чтобы, наконец, состариться и умереть она набрасывает на себя покрывало некой монахини, таким образом, её уход недвусмысленно связан с принятием Христианства и сменой духовной власти на северо-западе Европы.

Разумеется, народная молва фиксировала только внешние проявления жизни Старухи из Бэра; а её истинные, жреческие функции угадываются только в сопоставлении с образом нашей Бабы-Яги.

Оказывается, эта крепкая старуха имеет прообразы даже в самых экзотических культурах. В Вуду это Лао — богиня забытых дорог, самая страшная во всём пантеоне, но от этого лишь более уважаемая.

И в заключение великолепная цитата из книги Сергея Яшина «Инициация в современном мире»:

«…На Тибете распространён культ богини Лхамо, своеобразный аналог нашей Бабы-Яги. Она изображается в виде исхудавшей старухи, натянувшей на плечи кожу собственного сына, плотью которого она только что полакомилась.

Говорят, что Революция пожирает своих детей. Это прекрасно! Если этого не происходит, то либо революции не было. либо дети не пришлись ей по вкусу.

Наша добродетель в том, чтобы приветствовать тех, кто придёт и принесёт нам гибель, дабы оказаться достойными своей кровожадной, но бесконечно прекрасной Матери…»

ГНЕЗДО ЧЕТВЁРТОЕ

Пёстрое Лукошко

I. Золотое дитя

Моя душа — в дупле рысёнок!

Я — старый пень, а ты — Ребёнок…

Н. Клюев

Что такое чародейная русская сказка?

Ответ нам, казалось бы, хорошо известен: сказка соединяет глубины родовой памяти с живой душой каждого из нас и утоляет жажду чудесного. Должно быть, поэтому сказку называют молоком для нашей Души, самой первой и нужной пищей для нашего внутреннего ребёнка.

Но сказка — это нечто большее, чем тёплый глоток материнской праны: так, всякой новорождённой душе нужен повод для пробуждения. И сказка дарит нам это благое потрясение — обжигающее касание неведомого и самое первое столкновение с властью Любви и чарами Смерти, с неумолимым Роком и непреложными Законами Жизни случается с нами в сказках — в ночном лесу Посвящения, в заповедных дебрях нашей Души.

Этот тёмный лес неспроста зовут дремучим: его сумрачные чащи полны смутных образов и видений, сотканных из той же материи, что и наши сны. Здесь всё пронизано волшебством, здесь нет ничего изначально мёртвого, здесь всё живёт и глаголет единым языком.

А теперь сделаем шаг в таинство сказочного сна и попробуем пробудить нашего внутреннего ребёнка. Это Золотое Дитя никогда не умирает в нас, в народном языке оно так и зовется: Живулечка! Но без ласки, без игр и подарков, без сказочного молока оно хиреет и засыпает навсегда.

С чего начинается сказка «Гуси-Лебеди»? Отец с матерью едут на базар и поручают старшенькой дочке Алёнушке приглядеть за маленьким братцем. Представим, что эта маленькая няня — мы сами, и ощутим нежное тепло малыша, доверчиво прильнувшего к нам, вдохнём его невинный запах и услышим его тихий лепет.

В эту минуту мы держим на руках нашего Внутреннего ребёнка. Когда-то, очень давно, эта чистая душа была поручена нам теми, чьи лица стёрлись из нашей памяти, а величавые тени растаяли, как дым. Но мы охотно баловали и лелеяли его, пока были