Любовные и другие приключения Джакомо Казановы, рассказанные им самим - Джакомо Казанова

– Черт возьми, сударь, еще бы не знакомы! Разве вы забыли, что мы вместе сражались при Арбелах?[62]

Слова мои были встречены общим смехом, но фанфарон, нимало не смутясь, с живостью ответствовал:

– Но что здесь смешного? Я и на самом деле был там, и кавалер мог видеть меня. Кажется, я даже припоминаю его.

Затем, обратившись уже ко мне, он назвал полк, в котором мы оба служили, и мы тут же расцеловались, выразив обоюдное удовольствие вновь встретиться в Парме.

После сей истинно комической шутки я удалился в сопровождении моего неразлучного попечителя.

На следующее утро мы с ним еще сидели за столом, как в комнату вошел сей провансальский хвастун и, не снимая шляпы, заявил:

– Синьор Арбела, у меня к вам важное дело. Поторопитесь выйти со мной, а если вам страшно, можете взять кого хотите. Я всегда управлялся с полудюжиной противников.

Не отвечая на сие ни слова, я встал, вынул пистолет и, прицеливаясь, сказал с твердостию:

– Никому не позволено беспокоить меня в моей комнате. Извольте выйти, или я прострелю вам голову.

Мой храбрец выдернул из ножен шпагу и предложил мне стрелять. В ту же минуту де ла Э бросился между нами и стал отчаянно стучать ногами в пол. Явился хозяин и пригрозил офицеру, что позовет стражу, если тот сейчас же не уберется.

Офицер ушел, заявив, что я публично оскорбил его и он озаботится получить должную ему сатисфакцию столь же публично.

Опасаясь, как бы дело не приняло дурной оборот, стал я рассуждать с де ла Э о средствах к поправлению положения. Однако же нам недолго пришлось ломать голову – через полчаса явился офицер герцога Пармского с приказанием для меня незамедлительно прибыть к конному караулу, где старший по гарнизону майор де Бертолан хотел говорить со мной.

Я попросил де ла Э сопровождать меня в качестве свидетеля, дабы подтвердить как все сказанное мною в кофейне, так и происшедшее у меня в комнате.

У майора я застал нескольких офицеров. Среди них был и мой фанфарон.

Г-н де Бертолан, человек неглупый, увидев меня, слегка улыбнулся, а затем с самым серьезным видом сказал:

– Сударь, поскольку вы публично обидели этого офицера, то обязаны дать ему публичную же сатисфакцию согласно его желанию. Как старший по гарнизону, я принужден требовать от вас этого, дабы сие дело кончилось ко всеобщему удовольствию.

– Господин майор, о сатисфакции не может быть и речи, поскольку я ни в каком смысле не сказал ничего оскорбительного, а лишь заметил, что, кажется, видел его в битве при Арбелах, и сомневаться в этом у меня не было никаких оснований, тем более получив подтверждение от него самого…

– Но мне, – перебил меня офицер, – послышалось «Родела», а не «Арбелы», и все знают, что я был при Роделе. Вы же говорили об Арбелах, и с единственным намерением посмеяться надо мной, ибо сия битва произошла более двух тысяч лет назад, а сражение у Роделы в Африке относится к нашему времени, и я был там под командой герцога Монтемара.

– Прежде всего, сударь, вы не можете судить о моих намерениях. Я не оспариваю, что вы были при Роделе, коли вы так говорите. Но теперь дело меняется, и сатисфакции требую уже я, раз вы осмеливаетесь утверждать, что я не участвовал в Арбельском сражении. Герцог Монтемар там не командовал, но я был адъютантом при Параменионе, и меня ранили у него на глазах. Если вы пожелаете видеть шрам от сей раны, то я, к сожалению, не смогу удовлетворить вас, ибо тогдашнее мое тело уже не существует, а тому, в котором я живу теперь, лишь двадцать три года.

– Все это похоже на безумие, но в любом случае у меня есть свидетели, что вы посмеялись надо мной, и я требую сатисфакции.

– Равно как и я. Наши притязания по меньшей мере одинаково справедливы, но мои даже основательнее – ведь ваши свидетели подтвердят, что вы говорили, будто видели меня при Роделе, а я, черт возьми, никак не мог быть там.

– Возможно, я ошибся.

– Это могло произойти и со мной.

Майор, еле сдерживавшийся, чтобы не рассмеяться, сказал:

– Я не вижу для вас никаких оснований требовать сатисфакции, поскольку кавалер, так же как и вы, согласился, что мог ошибиться.

– Но разве возможно, чтобы он участвовал в битве при Арбелах?

– Он оставляет вам право верить или не верить этому. А теперь, господа, позвольте просить вас, как истинно благородных людей, пожать друг другу руки.

Что мы и сделали с превеликим удовольствием.

На следующий день несколько смущенный провансалец явился пригласить меня к обеду, и я достойно принял его. Так закончилось сие забавное происшествие, чему более всех радовался г-н де ла Э.

IX

Путешествие в Париж

1750 год

В начале карнавала 1750 года я выиграл в лотерею три тысячи дукатов. Фортуна сделала мне сей подарок в то время, когда я не ощущал в нем никакой надобности, ибо всю осень держал банк и много выигрывал.

Вознамерившись совершить путешествие во Францию, я положил тысячу цехинов у синьора Брагадино и, пока длился карнавал, имел достаточное самообладание, чтобы не рисковать своими деньгами за фараоном. Один весьма почтенный патриций предложил мне четвертую долю в своем банке, и в первые дни Великого поста я получил от него большой куш.

Тогда же из Мантуи в Венецию приехал мой друг Балетти, которому предложили ангажемент[63] в театре Св. Моисея на время Вознесенской ярмарки. Он привез с собой Марину, но поселился отдельно от нее, так как она покорила сердце одного богатого английского еврея и тот тратил на нее большие деньги.

Я собирался сначала поехать на ярмарку в Реджио, затем в Турин, куда съезжалась тогда вся Италия по случаю бракосочетания герцога Савойского с испанской инфантой[64], а оттуда в Париж, где приготовлялись великолепные празднества к предстоящему разрешению от бремени мадам дофины[65].

Балетти также предполагал совершить это путешествие к своим родителям, которые служили в парижских театрах.

Сам он собирался выступать в Итальянской комедии на ролях молодых любовников. Для меня никто не мог быть приятнее такого спутника, да и в Париже он мог доставить мне тысячу удобств и полезных знакомств.

Я оставил своего брата Франческо в школе батальной живописи синьора Симонетти и обещал в Париже не забывать о нем –