Египетский дом - Алла Дубровская

напряжение. И тут подал голос милый Крис Честертон. А не надо, говорит, выпуск в продакшн начинать с Японии. Все головы повернулись в мою сторону. А с кого же начинать, спрашиваю. У них там всего два десятка рекламных серверов. Убытки минимальные. А вы начинайте с Франции, говорит, они и так нас ненавидят. Шутка, конечно, удачная. Я с облегчением хохотнула. Обстановка разрядилась. С тех пор выпускать новый код в продакшн всегда начинали с Франции.

По шестнадцатому этажу стали ходить слухи о том, что «ДаблКлик» ищет партнера за границей. Кое–кто заволновался.

Саша ни с того ни с сего пошла со мной на ланч. Что ты думаешь, спрашивает. Ничего не думаю, примус починяю, говорю.

Про примус она не очень поняла, но такое отношение к угрозе потери рабочего места, по–моему, ей не понравилось. Тем не менее она же мне рассказала про переговоры с российской компанией из Москвы. Менеджерам ребята приглянулись, проекты их смотрелись прилично, вроде там уже что–то начали совместно обсуждать, только вдруг их руководитель и говорит: «Наше условие – самостоятельное принятие решений».

– Представляешь? – фыркнула Саша. – Это ж тот самый случай, когда самостоятельность противопоказана.

Конечно, ни о каком контракте не могло быть и речи.

Через несколько лет «ДаблКлику» снова не удалось поработать с русскими. Мне–то как раз очень нравилась команда из Питера, но что–то снова не заладилось, и ребята исчезли с радара. Зато моим соседом вместо Разы стал индус Сунил. Но сначала про Разу. Он таки вернулся из Пакистана с юной женой. Ее тонкое лицо в обрамлении каких–то невероятных золотых украшений смотрело с фотографии, выставленной Разой напоказ. Родители постарались и нашли ему красавицу.

– Может, все и обойдется, – обнадежила меня мама. Она была в курсе некоторых историй шестнадцатого этажа.

Мы снова стали играть в пинг–понг и время от времени вместе ходили на ланч. И вдруг он пропал. Нет и нет. Где–то в середине недели ко мне прибегает растрепанная Филис:

– Ты случайно не знаешь, где Раза?

– Понятия не имею.

– Мне его жена звонила. Возмущалась тем, что я его отправила в длительную командировку. А я, вот тебе крест, никуда его не отправляла. Так ей и сказала. Теперь не знаю, что делать, вдруг с ним что–то случилось?

И дальше побежала. С Разой, однако, ничего не случилось. Он тихо появился и вскоре так же тихо исчез, только уже навсегда. Иногда я смотрела на Филис, на ее растрепанный конский хвост, ножки, обутые в вечные кроссовки, и думала: способна она уволить за супружескую неверность или это только Разе не повезло?

С Фрэном тоже была история. У меня произошла страшная неприятность: ни с того ни с сего грохнулся рабочий компьютер. Что–то быстренько промелькнуло – и все. Смерть. Синий экран. Потеря всего, что уже накопилось на диске, а там немало. Что делать? Первый рывок – к менеджеру. Вижу, он как–то странно сидит в проходе на столе в позе йога. И запах знакомый чувствуется уже издалека. Парень–то свой. Ирландец. Но я расстроена настолько, что значения не придаю и делюсь печальной новостью. Счас, говорит, поможем. И чуть не падает со стола. Делать нечего. Иду к себе. Жду. Прибегает с отверткой и начинает шуровать. Под столом что–то откручивает, и работа у него, судя по всему, весело идет. Напевает. Пел–пел и вдруг затих. Я ему: Фрэн, ты там чего? Молчит. Заглядываю: боже. Он там прикорнул. Будить не стала, ушла домой. На следующее утро как ни в чем не бывало говорит: извини, починить не получилось – и глаза в сторону. Еще бы у него получилось. Крис мне в тот же день заменил диск и установил новую версию «Майкрософта», а уж все остальное я сама потихоньку добивала, но за Фрэна тревожно как–то стало. И тут Филис его буквально спасла. Не знаю, о чем они каждый день говорили, но в позе йога на столе он мне больше не попадался. Да, совсем забыла про Сунила. «ДаблКлик» нашел–таки подрядчика в Индии. Компания называлась «Сайбейдж» и готова была выполнять любые заказы без малейшего поползновения на принятие самостоятельных решений. Мне кажется, у них даже девиз был такой: «Сделаем все что хотите, только платите». Платили им, кстати, мало, но зато мы получили Сунила Патака на тестирование рекламного сервера. Скоро выяснилось, что он получше некоторых наших программистов. Работать с ним было одно удовольствие. К тому же он оказался милым и скромным парнем. Мы подружились, и я узнала еще одну печальную историю. Жениться на любимой девушке он не мог, ее родители были категорически против. Какие–то там кастовые различия. Бог их знает. Сунил был родом из глухой деревни. «Ты когда–нибудь видел слонов?» – просто в шутку спросила я. «Сколько угодно». – «Ну а тигров?» – «И тигров тоже видел». Тут я прибалдела: «А где ты видел тигров? Они же страшные». Сунил как–то мягко улыбнулся: «Они заходили иногда к нам на задний двор. Не могу сказать, что они такие уж страшные». Вот так. Потом он станет успешным программистом, будет работать в одной из лучших компаний мира, а приехав домой в отпуск, увидит, если повезет, тигра на заднем дворе.

Оказывается, взрослые обожают Хэллоуин не меньше детей. В тот день сотрудникам «ДаблКлика» было велено принарядиться во что–нибудь «ужасненькое». Все постарались как могли. Ассортимент начинался с кокетливых кошачьих ушек и кончался картонными гробами, прикованными цепями к монстрам непонятного происхождения. Уже на лестнице меня встретил зеленый динозавр с незакрывающейся пастью, из которой виднелось потное лицо Криса Честертона, за ним следовали полчища скелетов, колдуньи в широкополых шляпах с накладными горбатыми носами, Гарри Поттеры, всевозможные зомби и супермены. На мне было (идея, не одобренная мамой) подвенечное платье, заляпанное красной краской. Мамина тайная мечта о том, что я встречу «достойного» молодого человека на рабочем месте, не осуществлялась. Надежды на Рики Чина, программиста, с которым я ходила один раз в кино на «Властелина колец» и проиграла весь вечер в компьютерную игру у него дома, не оправдались. Рики закончил Колумбийский университет, там же получил ученую степень, кодировал как бог и походил на ослика Иа из знаменитой сказки. Во всем, что не касалось программирования, он был уныл и скучен. Впрочем, мне ужасно нравился его легкий сарказм, и мы оставались приятелями. Влюбиться в этого лысеющего ослика в больших очках, даже ради спокойствия мамы, я не могла.

Вообще–то про любовь все непонятно. Или, наоборот, все понятно. Ну хорошо. Понятно, но не все. Тогда почему