Российский колокол № 1–2 (34) 2022 - Коллектив авторов

на россказни не обращал ни малейшего внимания, он вообще говорил с кем-либо сугубо по делу, никто ничего не знал о его близких, но воевал Анатольев с такой яростью, что становилось ясно – его семья, скорее всего, погибла. Не может человек совершенно не иметь инстинкта самосохранения, а Анатольев его не имел – творимые капитаном трюки не раз едва не вызывали инфаркт у командира полка подполковника Терещенко. Да о чём речь, капитан столько раз бросался в самоубийственные атаки, что другие пилоты уверились – он ищет смерти.

– Опять наш «колдун» сигары свои вонючие шмалит… – скривившись от едкого дыма, проворчал проходящий мимо рощицы лейтенант Гоглидзе, высокий худой грузин.

– Бр-р… – поёжился старший лейтенант Сомов. – Дня три назад курева не было, так я сдуру у него сигарку попросил…

– Да ну? – оживился идущий позади них техник Панкратыч, плотный усатый мужичок лет пятидесяти, мастер на все руки. – Нешто кто в полку не знал, что енти сигары курить низя?

– Да слыхал я, но сам раньше не пробовал… – смутился Сомов. – Курить хотелось до смерти! Он дал с лыбой кривой, глядя на меня, что на того таракана. Я затянулся и чуть не сдох. Как это курить-то можно?! От одной затяжки кишки в узел завязались!

– «Колдун» как-то курит, – хмыкнул Гоглидзе, покосившись на безмятежного Анатольева, окутанного клубами сизого дыма.

– Самолёт вчерась он снова угробил, – вздохнул Панкратыч. – Мне Демченко жаловался, что больше пяти сотен пробоин, возле кабины усё в лохмотья, а сам он целёхонек. Точно колдун!

– Колдовства не существует, – с апломбом заявил Сомов. – Как и бога.

– Ну, не существует, так не существует, – не стал спорить техник, втихомолку повертев пальцем у виска, ему до измышлений комсомольцев дела не было, в бога старик верил и в церковь по возможности захаживал.

– Народ, идём в столовую! – помахал издалека младший лейтенант Ермолаев, совсем ещё мальчишка, девятнадцати лет от роду. – Повара обещались сегодня плов узбекский сварганить! Мне сказали, чтобы всех позвал.

После этого парень повернулся к Анатольеву и вздохнул – опять придерётся, он всегда придирается. Но делать было нечего, и Ермолаев подошёл, вытянулся по стойке смирно и отдал честь.

– Разрешите обратиться, товарищ капитан!

– Обращайтесь, – лениво посмотрел на него Анатольев.

– Приказано звать всех на обед! – доложил младший лейтенант.

– На обед? – приподнял бровь капитан и одним текучим движением, словно кот, встал на ноги. – А ты, дитя поколения младого, неизвестного, когда устав как следует выучишь?

– Так я выучил, товарищ капитан! – возмутился Ермолаев.

– Кто тебе это сказал? – на лице Анатольева нарисовалось искреннее изумление. – Ты сам так решил?..

И принялся измываться над бедным младшим лейтенантом, отпустив беднягу только минут через пять. Тот сразу бегом ринулся прочь, поминая про себя чёртова «колдуна» матерными словами. Ну вот что ему надо? Зачем пристаёт? Чего добивается? Похоже, просто сволочь…

Анатольева в полку не любили. Признавали его мастерство пилота, уважали, но терпеть не могли всё равно – уж больно неприятный человек. При этом в бою всегда выручал своих, положиться на капитана можно было, никогда не подводил. Бесила его манера с вежливым видом издеваться над человеком. Причём чаще всего без причины.

Пилоты собрались в столовой и дегустировали вкуснейший плов – повара и в самом деле расстарались, сварив такую вкуснятину, что можно было руки до локтя облизать. То и дело раздавались возгласы восхищения и благодарности. Старший повар, Мустафа Гамбалиев, довольно оглаживал длинные усы – не зря возились, довольны ребята. И это хорошо, их вкусно кормить надо, чтобы немца лучше били.

Краем глаза он заметил входящего в столовую Анатольева и незаметно скривился – этот, как вкусно ни приготовь, всё равно обхает. И что за человек такой? Ничего святого у него нет!

Капитан взял себе тарелку плова, пару кусков хлеба и молча принялся за еду. Судя по его мрачному виду, настроение у лучшего пилота полка было совсем не радужное, а значит, неприятностей стоило ожидать всем остальным. Анатольев не преминёт испортить настроение и им.

Командир полка вздохнул – сколько раз он говорил с капитаном, пытаясь объяснить тому, что не надо так относиться к сослуживцам. Но это ничего не давало. Анатольев даже на него самого смотрел как на тлю. Одна эта его кривая, гадливая ухмылочка чего стоила…

Сомов потянулся ещё за куском хлеба, но не успел взять его – на улице часто забухали зенитки, а затем взревела сирена тревоги. Пилоты, побросав ложки, вскочили и ринулись наружу, на ходу натягивая лётные шлемофоны, которые обычно носили при себе – на всякий случай.

Снаружи стало совсем пасмурно, тучи низко нависли над полевым аэродромом, начинал накрапывать мелкий дождик. Поначалу пилоты не поняли, что произошло, а когда до них дошло, то многие замерли в растерянности – невзирая на огонь зениток, на посадку заходил самолёт. Причём немецкий самолёт, «мессершмитт»!

– Немчура совсем умом двинулась?.. – выразил общее мнение капитан Котельников, покосившись на стоящего рядом спокойного, как удав, Анатольева, уже закурившего вонючую сигару.

Пилоты принялись обсуждать странное происшествие, высказывая множество предположений. От того, что это кто-то из своих бежал из плена, до того, что немецкий коммунист решил сдаться. Но пистолеты достали все, видя, что севший «мессершмитт» катится к ним. Да и охрана с винтовками вовремя подоспела.

Самолёт был весь измочален, особенно кабина. Фонарь разлетелся на куски, внутри виднелась голова пилота без шлемофона. Светловолосая голова. Наконец «мессершмитт» остановился, остатки фонаря сдвинулись, и наверх лёгким движением выбрался худощавый человек в чёрном эсэсовском мундире. Невзирая на бесчисленное множество попаданий в кабину и вокруг неё, на нём не было ни царапины.

– Хенде хох, немчура проклятая! – наставили на него винтовки бойцы охраны.

– Да пошёл ты!.. – ответил немец, а затем выдал такую десятиэтажную матерную конструкцию, что пилоты просто заслушались, восхищённо цокая языками.

– Не, не немец, наш, – констатировал майор Левченко, сам известный матерщинник. – Так ругаться только наши могут.

Человек в эсэсовском мундире спрыгнул на траву и двинулся к пилотам. Бойцы охраны на всякий случай продолжали держать его на прицеле, хотя после матерной тирады несколько успокоились.

– Вы кто? – ступил навстречу командир полка, отодвинув порывавшегося что-то сказать особиста.

– Штандартенфюрер СС Курт Зольген, – представился немец. – Впрочем, это всего лишь местное имя, не имеющее никакого отношения к настоящему. Мне нужен лаг-адмирал Онотолле, аппаратура показала, что он где-то здесь.

Внезапно толпа пилотов раздалась, словно кто-то прорывался из её глубины. Вперёд буквально вылетел капитан Анатольев, его губы тряслись, глаза стали даже не круглыми, а квадратными. Таким взволнованным этого всегда невозмутимого человека не видел никто и никогда.

– Вы! – ошарашенно