Жаркое лето сорок первого - Рыжий

Артём повторил команду ещё несколько раз, после чего медленно поднялся один из немцев. Он демонстративно отбросил в сторону свой карабин, снял с головы шлем и задрал вверх руки. Следом тут же встал ещё один гитлеровец, потом третий, четвертый…

Уже через минуту в поле стояло десять немцев с поднятыми руками. Были у немцев и раненые – их крики и стоны были хорошо слышны.

-Красницкий, Бобёр! – Артём выкрикнул фамилии двух вчера освобожденных бойцов. – Пленных в сторону!

-Есть! – Тут же отозвались бойцы, и, вскочив на ноги со своих позиций, легкой трусцой бросились к немцам, размахивая руками, показывая, куда им нужно отойти.

-Савченко, Мамбетов! – Старший лейтенант назвал фамилии ещё двух бойцов. – Собрать оружие! Особое внимание раненым!

-Есть! – Послышались голоса названных бойцов, которые тоже покинули свои места в цепи и направились собирать трофеи.

-Красноармейцы Вохмин и Ерёмин, тела убитых гитлеровцев выложить в линию слева!

-Есть!

-Старшина Нефёдов, с пулемётом влево. Охранение!

-Есть! – тут же отозвался старшина, подхватывая свой верный ДП.

-Лейтенант Поляков, со станковым пулемётом, в охранение! Вон к тем кустам! – Старший лейтенант указал направление рукой.

-Есть! – Взял под козырёк мой прадед, после чего начал отдавать команды вверенному ему расчёту.

Не стоит думать, что всё было так просто, как я описал – постреляли немцев из засады, и, всё. Нет. Вернее да. Но почти. Несмотря на неожиданность от нашей атаки несколько немцев (видимо самых опытных) успели ответить. Так, например, один из освобожденных вчера бойцов, получил лёгкое ранение в плечо, а ещё один боец из «вчерашних», к сожалению, погиб – пуля из немецкого карабина вошла молодому парню прямо в лоб. И сдались немцы лишь после того, как нам удалось выбить всех наиболее крепких бойцов. И уничтожить их нам удалось только благодаря двум пулемётам – ручному и станковому. «Максим», например, на дистанции в полсотни метров – вещь крайне убойная, несмотря на всю свою «моральную устарелость».

Раненым красноармейцем занялась Владлена.

Раздав указания всем бойцам, Артём жестом подозвал меня к себе. Отойдя немного в сторону, он задал вопрос:

-Ты ничего странного не заметил?

-Заметил. – Киваю я в ответ. – Слишком уж они вольготно шли. Расслабленно.

-Вот и я об этом же. И это странно. – Задумчиво протянул Артём. – Ладно, пойду с немцами поговорю. А ты среди трофеев посмотри автоматы и патроны к ним.

-Понял. – Коротко киваю я в ответ и направляюсь к куче снаряжения и вооружения, куда бойцы Савченко и Мамбетов стаскивали трофеи. Сразу же отложил в сторону два найденных автомата. Что меня удивило, так это то, что один из них оказался советским ППД-34 с секторным магазином на 35 патронов. Второй – самый обычный МР-40. К каждому из автоматов было по два брезентовых подсумка на три магазина. На короткий бой должно хватить.

А вообще, трофеи были интересные. Основные, конечно, винтовки Маузера, но не привычные 98К, а чехословацкие VZ.24, да и два ручных пулемёта оказались не привычными MG-34, а всё теми же чехословацкими ZB-26.

Вскоре трофеи были собраны, а пленные опрошены. Как выяснилось, мы вступили в бой с одним из охранных подразделений Вермахта. Личный состав – в основном, солдаты «не первой свежести», из «молодых» был только командир взвода, да несколько пулемётчиков, погибших в первые же секунды боя.

На вопрос о том, чем же должны были заняться солдаты этого охранного взвода, смог ответить немолодой ефрейтор, который, к удивлению красноармейцев, вполне понятно говорил по-русски, хотя и строил свои фразы несколько не так, как нужно было:

-Мы должен ждать русиш… фоеннопленный. – Ненадолго задумавшись, произнес он, после чего махнул рукой. – Русиш зольдат арбайтен… стройт… лагер. Тут. Werkzeuge… Материал привезти am abend. Вечер.

Нет, в общем и целом – логично. Привезли солдат охраны заранее. Потом подвезут инструменты и военнопленных, которые сами и будут строить этот самый лагерь для своего же содержания (а может и пересыльный лагерь, кто его знает?). Всё в целом понятно. Вот только этот самый ефрейтор нас и обманул. И узнали мы об этом достаточно скоро.

Владлена как раз только и успела, что перевязать нескольких раненых немцев, а я вместе с нашими трофейщиками как раз закончил погрузку трофейного вооружения и боеприпасов на одну из наших телег, как вдалеке послышался шум моторов.

А потом, мы вдалеке увидели несколько шлейфов пыли. Старший лейтенант тут же повернулся в ту сторону и поднёс к глазам бинокль. Бойцы, охранявшие пленных наплевав на все правила, начали пялиться в ту самую сторону. Да и я сам, по правде говоря, тоже начал всматриваться вдаль.

Этим и решил воспользоваться этот чёртов ефрейтор. Откуда у него взялся пистолет? Черт его знает. В кармане, наверное, носил. Да и неважно это. Важно, что этот гад успел выстрелить в спину Артёму!

Короткий вскрик, и, старший лейтенант начинает заваливаться набок!

Мозг начинает работать с какой-то несоизмеримо быстрой скоростью. Времени прицеливаться нет – ефрейтор уже направляет ствол своего пистолета на меня. Короткое движение руки, и, автомат снят с предохранителя. Ещё одно – и можно стрелять.

Огонь веду не целясь, от бедра. Так, как в советских фильмах любили показывать немецких автоматчиков. К счастью, расстояние небольшое, всего метров пять, поэтому не промахиваюсь – первые же пули впиваются в грудь ефрейтору.

В себя, наконец, приходят бойцы, которых ставили охранять этих пленных. Они вначале удивленно смотрят на меня, а потом, вскидывают свои винтовки и начинают стрелять по остальным, застывшим в страхе немцам.

Стреляю до тех пор, пока в магазине МР-40 не заканчиваются патроны, после чего бросаюсь к уже лежавшему на траве Артёму. Опустившись на колени, переворачиваю на левый бок друга так, чтобы он повернулся ко мне лицом. Гимнастерка на его правом боку уже потемнела от крови. Я тут же принялся освобождать старшего лейтенанта от всех ремней, задрал гимнастёрку.

-Владлена! Сюда! – Во всё горло кричу, привлекая внимание военфельдшера.

Девушка прибегает через минуту, тут же начинает осматривать рану. Через несколько минут поворачивается ко мне:

-Пуля застряла внутри. Нужна операция.

Я мысленно выругался – где здесь и сейчас проводить операцию? Где найти медиков? Хотя…

-Проводи! – Не говорю, а рычу я.

-Но у меня нет… - Девушка не успевает договорить