Легенды и мифы пригородов Санкт-Петербурга - Наум Александрович Синдаловский

но и как романтические корабельные прогулки с обозрением морских видов финского побережья. Плаванье на пароходе продолжалось чуть ли не два часа, и моряки старались предоставить путешественникам максимум возможных в таких условиях услуг. Желающим даже подавался горячий чай. Но сложилось так, что чай заваривался только один раз, еще на столичной пристани, до отплытия из Петербурга. Более того, плутоватые коки могли заварку разбавить кипяченой водой. По мере приближения к Кронштадту такой чай становился все бледнее и бледнее. А когда перед глазами мореходов представала Кронштадтская крепость, чай и вовсе превращался в слабоподкрашенную тепленькую жидкость. Как утверждали современники, сквозь такую мутноватую водичку можно было легко рассматривать приближающийся Кронштадт.

Если верить легенде, которую мы рассказали, то именно так появилось расхожее в свое время крылатое выражение «Чай такой, что Кронштадт виден», или просто «Кронштадт виден» применительно к слабозаваренному, спитому, бледному чаю. Позже такой чай окрестили «Белой ночью».

Есть, впрочем, и другое объяснение этого петербургского словосочетания. Известный составитель словаря «Опыт русской фразеологии» М.И. Михельсон утверждает, что оно сродни немецкому Blumchentee – цветочку, изображенному на блюдечке, который хорошо виден сквозь стакан совершенно жидкого, прозрачного чая.

А вот Александр Дюма-отец в своем «Большом кулинарном словаре» рассказывает любопытный анекдот о «странном» русском обычае, который «иностранцы находят необычайно шокирующим». Говоря о том, что в России мужчины пьют чай из стаканов, тогда как женщины – из фарфоровых чашек, Дюма имеет в виду распространенную, видимо, в то время легенду. Согласно ей, первая чайная чашка была изготовлена в Кронштадте. На ее дне был изображен вид этого островного города. Но заварки, рассказывает далее писатель, в петербургских кафе из экономии наливают меньше, чем положено. В этом случае посетители могут вызвать хозяина и предъявить доказательство жидкого чая: «Кронштадт виден». Возразить что-либо было трудно, и хозяева кафе придумали подавать чай в прозрачных стеклянных стаканах вместо чашек, в которых «можно было видеть Кронштадт».

В то время среди постоянных посетителей уличных кафе женщин не было. Постепенно мужской обычай пить чай из стаканов превратился в традицию, вызывавшую поначалу немалое удивление иностранцев.

«Кронштадтский мещанин»

В 1867 году появился наделавший много шума известный роман Всеволода Крестовского «Петербургские трущобы», где, кажется, впервые в литературе было зафиксировано фольклорное понятие «кронштадтский мещанин» в значении мошенник, плут, аферист. Вот как Крестовский пытается понять и объяснить эту идиому: «Мне кажется, что более трети петербургских мошенников называют себя кронштадтскими мещанами. Почему уж у них такая особенная привязанность к Кронштадту, наверное не знаю, но чуть ли не от того, что легка приписка в общество этого города».

Так это или нет, сказать трудно, но образ хитрого пройдохи, жулика и проходимца у петербуржцев действительно связывался с Кронштадтом. В городском фольклоре родилось еще одно, похожее на первое, название жителя острова-крепости. На этот раз оно образовано от названия самого острова Котлин – «котландерец». Легко заметить, что и это прозвище не отличается сочувствием.

Позволим себе предположить, что это прозвище возникло из-за самого доступного и прибыльного на острове рыбного промысла. Спрос на рыбную продукцию даже на таком безграничном рынке, как петербургский, видимо, заметно отставал от предложения. Приходилось ловчить и изворачиваться. Рыбу продавали не только свежевыловленную, но и заготавливали впрок – сушили, вялили, солили, мариновали. Среди выкриков рыбных торговцев, известных фольклору, особенно выделялись те, что как знак высочайшего качества использовали географические названия места вылова: «Рыбки-то, рыбки сушеной, вяленой, улова кроншлотского». На покупателей это действовало. Особенно весной, когда, как говорили в Петербурге: «На Фонтанке треснул лед, в гости корюшка плывет». Петербургские хозяйки до сих пор умело различают корюшку ладожскую и невскую, отдавая явное предпочтение последней. Кронштадтские рыбаки умели это использовать с очевидной выгодой для себя. И для нас, добавим мы сегодня.

Барельеф с рыбой на двери Никольского собора

Революция

О роли, которую сыграли кронштадтские моряки в революционных событиях 1917 года в Петрограде, сказано так много, что нет никакой необходимости говорить об этом подробно. Достаточно напомнить некоторые факты. Уже в марте 1917 года, сразу после Февральской революции, в Кронштадте была установлена власть советов. На то время это был единственный советский город в России. Первое массовое появление кронштадтских солдат и матросов на улицах Петрограда произошло 16 апреля 1917 года. Организованно, на кораблях с поднятыми на них красными флагами они прибыли в Петроград, выслушали речь Ленина, произнесенную с балкона особняка Кшесинской и вышли на Невский проспект. Зрелище было впечатляющим. В июльские дни около десяти тысяч матросов также на кораблях прибыли из Кронштадта, заняли Петропавловскую крепость, но затем одумались, вышли из крепости и организованной колонной направились к Таврическому дворцу.

Из-за острова Кронштадта,

На простор держа рули,

Выплывают боевые

Коммунистов корабли.

В нашем собрании есть два варианта этой знаменательной частушки. Похоже, извлеченная нами из сборника «Фольклор гражданской войны», вышедшего в свет в 1939 году, и процитированная выше, прошла некоторую идеологическую обработку в цензурных комитетах того времени. Второй вариант отличается, казалось бы, совсем незначительными деталями, но он выглядит более естественным, то есть более народным. Скорее всего, именно этот вариант распевали на улицах в первые годы после революции:

Из-за острова Кронштадта

На простор реки Невы

Выплывает много лодок,

В них сидят большевики.

Накануне штурма Зимнего дворца из Кронштадта в Петроград был выслан очередной десант революционных матросов и солдат кронштадтского гарнизона. В те дни Петроград походил на огромный портовый город, в который после долгого плавания вернулись все корабли одновременно.

Ходят волны по реке

Белыми барашками.

Переполнен Петроград

Матросскими тельняшками.

Популярность человека в черном матросском бушлате была так велика, что выбитые революцией из привычной жизненной колеи обыватели, не очень-то разбираясь в тонкостях политической борьбы многочисленных групп и движений, все сводили к простой и понятной формуле:

Не за Ленина,

Не за Троцкого,

А за матросика

Краснофлотского.

У большевиков были все основания называть Кронштадт «цитаделью революции».

Мятеж

К 1921 году в стране наметился кризис советской власти. Политика «военного коммунизма», голод и хозяйственная разруха в городах, неурожай на селе вызвали брожение среди рабочих промышленных предприятий. Неспокойно было и среди моряков Балтийского флота – наиболее образованной части вооруженных сил молодого государства. В феврале 1921 года вспыхнул Кронштадтский мятеж, организованный, согласно официальной версии,