Новые приключения Царя Обезьян - Дун Юэ

– Что за причуда! – воскликнул Владыка Маленькой Луны. – В календаре отмечаются только благоприятные и неблагоприятные дни для жертвоприношений, посадки растений, начала учебы в школе, церемонии посвящения в мужчины и отъезда из дома. В нем ничего не говорится о представлениях.

– Не то чтобы день неблагоприятный, почтенный Владыка. Просто сегодня это было бы некстати, – настаивали на своем певички. – Господина Чэня терзают десять тысяч печалей и тысяча скорбных дум, и если мы покажем трогательное представление, то, боимся, он разрыдается.

– Что же делать? – спросил Владыка Маленькой Луны. – Может быть, сыграть не древнюю пьесу, а современную?

– Можно поступить и так, – ответили певички. – Но все же мы будем играть древнюю пьесу, а не современную.

– Вздор! – воскликнул Владыка Маленькой Луны. – Сегодня, в такой счастливый день для господина Чэня, мы устроим в его честь небывалое празднество! Без спектакля тут не обойтись. Играйте, что вам самим больше нравится, а мы уж повеселимся от души!

Девушки поклонились в знак согласия и ушли наряжаться для представления. Тем временем две служанки поднесли свежий чай. Как только Танский монах занял свое место на пиру, в глубине зала раздались удары барабанов и гонгов, пронзительные звуки дудок и громкие крики. Среди этого шума голос со сцены объявил:

– Сегодня мы покажем любовную историю «Сны о туманах и дожде на Террасе Гаотан». Сначала мы сыграем пять сцен о советнике Суне. Они превосходны! Они превосходны!

Стоя за холмом, Сунь Укун хорошо слышал, о чем говорили со сцены. «Они будут играть „Советника Суня“ и „Сны на Террасе Гаотан“, – подумал он. – Танский монах и Владыка Маленькой Луны вряд ли выйдут отсюда, пока представление не кончится. А я меж тем пойду выпью где-нибудь чашку чаю и, подкрепив свои силы, приду на помощь старому монаху».

В тот же миг Сунь Укун услышал за спиной звук шагов. Он обернулся и увидел перед собой даосского послушника лет тринадцати-четырнадцати.

– Младший господин, а младший господин! – громко крикнул послушник. – Я пришел посмотреть вместе с вами представление.

– Выходит, парень, ты знал, что я здесь, и вмиг отыскал меня! – сказал, смеясь, Сунь Укун.

– Вы зря надо мной смеетесь, – ответил послушник. – Мой учитель не из тех, с кем можно шутить.

– Кто же твой учитель? – спросил Сунь Укун.

– Он любит принимать гостей и ходить с ними на прогулки, а зовут его Хозяин Пещеры Зеленого Бамбука.

– Прекрасно! – воскликнул Сунь Укун. – Вот у кого я попью чаю! Ты, дорогой мой, посиди здесь вместо меня, погляди представление, а заодно последи, не уйдут ли куда-нибудь вон те двое. А я пойду к твоему драгоценному господину и подкреплюсь немного. Если те двое вдруг уйдут, сразу же извести меня – хорошо?

– Дело нехитрое, – ответил, улыбаясь, послушник. – В пути вы не встретите никаких преград и отыщете моего учителя, а я останусь здесь.

Не чуя под собой ног от радости, Сунь Укун вбежал под своды пещеры, некоторое время метался там в потемках, а потом наткнулся на ярко освещенный каменный грот, в котором сидел какой-то старец.

– Откуда вы, почтенный наставник? Прошу вас, присядьте и выпейте чаю, – обратился к Сунь Укуну старец.

– Если бы тут не давали чаю, я бы и не пришел, – ответил Сунь Укун.

– Здесь в чае нет нужды, почтенный наставник может уходить, – сказал со смехом старик.

– Даже если тут нет чаю, я все равно не уйду, – нашелся Сунь Укун.

Словно старые друзья, Сунь Укун и старик отправились на прогулку, весело беседуя. Они спустились по каменной лестнице, и перед ними вдруг открылся чудесный грот у берега ручья.

– Мы, верно, пришли к вашему жилищу? – спросил Сунь Укун.

– Еще нет, – ответил старик. – Это место называется Сад Подражаний Древнему Вечеру.

Сунь Укун огляделся вокруг: и вправду прекрасное место! Слева была лужайка, на ней в затейливом беспорядке лежали камни и росли деревья, укрывавшие своими густыми ветвями домик с соломенной крышей. Перед домиком стояли медно-красная сосна и несколько кленов, окутанных легкой дымкой. Их стволы и ветви сплетались в густые, словно вихрем спутанные заросли. В просветах между деревьями виднелась бамбуковая ограда, сквозь которую то там, то здесь проглядывали дикие цветы.

Какой-то человек средних лет с зеленым посохом в руке подошел к ручью. Присев на корточки, он зачерпнул ладонями воду из ручья и стал полоскать горло. Так он сидел, наверное, целый час, потом поднялся, взглянул на Юго-Запад, и лицо его озарилось улыбкой. Сунь Укун тоже посмотрел на Юго-Запад. Он не увидел ни высоких башен, ни зеленых беседок, ни могучих гор с отвесными скалами – ничего, кроме двух пятнышек, похожих на далекие горные вершины. Окутанные легким туманом, они, казалось, таяли в воздухе. Но до красот ли природы было Сунь Укуну, когда его так мучила жажда? Он пошел за стариком дальше.

Вскоре им опять попалась волшебная пещера, и старец сказал:

– Здесь я тоже не живу, а называется это место Подражание Древнему Озеру Тайкунь.

Со всех сторон их окружали десятки изумрудных пиков. Одни из них запрокинулись назад, словно гляделись в небеса, иные наклонились вперед, словно припадая к воде. Некоторые казались бегущими, другие спящими. Одни имели такой вид, будто сидели в задумчивости, другие расположились друг против друга, точно беседующие ученые мужи. Одни как будто летели, другие словно пустились в неудержимый пляс. Были и такие, которые своим очертанием напоминали буйволов, коней и баранов.

– Все эти каменные люди и каменные звери – прямо готовые изваяния для надгробий, а вот могильные плиты никто не догадался поставить! – воскликнул, смеясь, Сунь Укун.

– Напрасно смеетесь, наставник, – сказал старик. – Поглядите-ка лучше в воду.

Сунь Укун нагнулся и пристально посмотрел в зеркало вод. Он увидел десятки перевернутых вершинами вниз изумрудных пиков. Почти застывшая гладь потока была дивной картиной гор и лесов – ничуть не хуже настоящей!

Пока Сунь Укун зачарованно смотрел в воду, на реке среди зарослей тростника показались несколько рыбачьих лодок. Сидевшие в них люди были все больше старики с распущенными волосами и вымазанными глиной лицами. Трудно было понять, что за песню они пели, – то не была ни «Песня рыбака», ни «Песня сбора лотосов». Они пели:

Правда и ложь не достигнут земли,

   облюбованной рыбаком,

Слава и стыд поспешают вослед

   тому, кто скачет верхом.

Вам бы хотелось, гость почтенный,

   Мир Забвенья сыскать непременно —

   вот и спросите о нем.

Мерно-мерно

   веслом шевелите,

Прямо к югу

   челнок свой стремите,

То