Новые приключения Царя Обезьян - Дун Юэ

– Внемлите приказу и доведите его до сведения всех! Нынешний смотр необычный. С первым ударом колокола воины приготовят себе еду; со вторым ударом – наденут доспехи; с третьим – укрепятся духом, чтобы выказать свою храбрость, а с четвертым – без промедления явятся на перекличку!

Полководцы и воины в один голос откликнулись:

– Если наш предводитель так повелел, кто посмеет его ослушаться?

– Младший Полководец Белого Знамени, слушай мой приказ, – сказал Танский монах, – военачальники и простые воины должны называть меня не Полководец, а Достопочтенный Полководец. – И Младший Полководец Белого Знамени разослал этот приказ по всему лагерю.

На помосте раздался первый удар колокола, и воины поспешно приготовили себе еду. А Танский монах, вновь призвав Младшего Полководца Белого Знамени, велел ему разослать приказ: «На смотре следует показать все свое умение. Во время переклички не медлить с ответом и передвигаться в строгом порядке».

На помосте вновь зазвенел колокол – на сей раз дважды, и все воины в лагере поспешно натянули на себя доспехи. А Танский монах велел Полководцу Белого Знамени поднять стяг для смотра военачальников и отдал приказ: «Строго охранять водные пути и горные проходы на подступах к лагерю. Каждый, кто впустит в лагерь странствующего ученого, странно одетого или говорящего, будет обезглавлен». Полководец Белого Знамени разослал приказ по всем отрядам. А Танский монах передал ему еще одно повеление: «Будет обезглавлен всякий, кто не явится на смотр; пройдет перед входом в шатер; скажется больным; будет смотреть по сторонам; кто представится сам; кто будет прыгать или кричать; кто посягнет на чужое место; кто будет шептать что-то другому на ухо; приведет с собой женщину; предастся праздным мыслям и мечтам; кому недостанет мужества; кто даст волю гневу и затеет драку».

После того как этот приказ был оглашен, на помосте раздались три удара в колокол. Каждый воин в лагере укрепил свой дух и выказал готовность проявить свою храбрость. Танский монах тоже закрыл глаза и замер в неподвижности на помосте, освещенном яркой луной.

Спустя час на помосте прозвучали четыре удара колокола. Со всех концов лагеря простые воины и военачальники сбежались к помосту на перекличку. Вот какая получилась картина:

Стяги, знамена – в ряд,

Копий с мечами – лес.

Стяги, знамена – в ряд,

Словно бы двадцать восемь созвездий

   в небе ярко горят.

Слева – знамена с Ковшом,

Справа – стяги с Волом.

Кажется, здесь воссияли

   все созвездья небес.

Копий с мечами лес

Напоминает древний

   гадательных линий узор.

Чет – «небесный топор»,

Нечет – «земной топор»,

Словно бы гексаграммы,

   известные с давних пор.

Звон драгоценных мечей —

Тигры в горах поспешают

   умолкнуть скорей.

Блеск носорожьих лат —

Вмиг бледнеют драконы

   в водах Пяти Морей. Каждый воин – гнева звезда,

Голос каждого – грома удар.

Танский монах взял в руки списки воинов и, прежде чем зачитать их, крикнул:

– Ратные люди! Теперь я состою над вами предводителем, и в моем сердце нет места жалости и состраданию. Пусть каждый из вас поостережется топора!

Он взмахнул стягом и принялся выкрикивать имена шести тысяч шести сотен и еще пяти военачальников. Тут ему неожиданно попалось имя «Чжу Унэн». Он сразу понял, что это не кто иной, как его бывший ученик Чжу Бацзе. Но воинский устав строг, и не следует показывать, что тебе повстречался старый знакомый.

– Ну-ка, выйди, покажись! – заорал Танский монах. – Больно ты уродлив и свиреп на вид. Ты, верно, чудище и задумал меня обхитрить! – И Танский монах приказал Полководцу Белого Знамени вывести Чжу Бацзе из строя и обезглавить.

Чжу Бацзе распростерся ниц и стал стукаться лбом о землю, приговаривая:

– Достопочтенный Полководец, не гневайся, позволь мне, ничтожному, замолвить за себя слово, а там уж казни! – И он сказал:

Мое прозванье – Чжу-Свинья,

      восьмым в семье родился я.

На Запад Танский шел монах,

      с собою прихватил меня.

Я с полдороги заскучал —

      мне вдруг припомнилась семья.

В селенье к тестю поспешил,

      надеясь обрести приют.

Но не нашел жены своей,

      и мне приюта не дают,

Уехала жена моя.

Что ж, делать нечего – опять

      иду-бреду на Запад я.

Случайно в лагерь завернул —

      надеялся, что здесь друзья.

Пред Полководцем наземь пал,

      о снисхождении моля,

На лагерную кухню он

      пускай отправил бы меня.

Танский монах не сдержал улыбки и велел Полководцу Белого Знамени отпустить Чжу Бацзе, а тот, благодаря Танского монаха, отбил сто земных поклонов.

Потом Танский монах выкликнул Полководца-женщину по имени Хуа Куй. Из строя выехала на лошади красавица в воинских доспехах и с мечом в руке. Поистине она была:

Дважды по восемь красавице-деве,

      тело – нежнейший творог.

Силы Земли и силы Неба

      впитает – не уберечь.

С талии тонкой грозно свисает

      страшный Драконов Меч.

Мстит за Зеленого Мужа красавица —

      всем преподаст урок!

Затем было оглашено имя Старшего Полководца Сунь Укуна. Танский монах вдруг потупился и стал словно высматривать что-то под помостом. А случилось так, что Сунь Укун проник в лагерь и уже три дня скрывался там в обличье шестиухой обезьяны-воина. Услыхав свое имя, он выскочил из строя и упал на колени.

– Ничтожный Полководец Сунь Укун занят сейчас подвозом продовольствия и не мог прибыть на смотр, – сказал он. – Я, его брат Сунь Ухуань, хочу заменить его в сражении. Только посему я осмелился нарушить приказ Достопочтенного Полководца.

– Сунь Ухуань, откуда ты родом? А ну, живо отвечай, и я сохраню тебе жизнь, – сказал Танский монах.

Подпрыгивая и пританцовывая, Сунь Укун пропел:

Когда-то давно я слыл

   оборотнем-смутьяном

И в мире известность обрел

   под именем Обезьяна.

Потом Великий Мудрец

   с Танским расстался монахом,

Но вскоре мы с ним родней

   стали единым махом.

Теперь прозванья свои

   произношу без страха:

Полководец Сунь, Шестиухий —

   вот имена вертопраха!

– Шестиухая обезьяна была врагом Сунь Укуна, а теперь забыла старые обиды и обратилась к милосердию. Должно быть, отныне она стала хорошего нрава! – заключил Танский монах.

Он приказал Полководцу Белого Знамени выдать Сунь Ухуаню железные