Клич перелетных гусей. Японская классическая поэзия XVII – начала XIX века - Мацуо Басё

цветы на вишне!

* * *

Как хорошо,

когда, на столе развернув

редкостный свиток,

чтенью предашься душой

и созерцанью картин!

* * *

Как хорошо,

когда разговоры ведешь

не с простофилей —

что про давние времена,

что про наш, сегодняшний день!

* * *

Как хорошо,

когда рыбы наваришь котел

на всю ораву

и ребятишки кричат:

«Ой, вкуснота, вкуснота!»

* * *

Как хорошо,

когда развернешь наугад

древнюю книгу —

и в сочетаниях слов

душу родную найдешь!

* * *

Как хорошо,

когда проникаешь один

в истинный смысл

книги, чью скрытую суть

прочим постичь не дано!

* * *

Как хорошо,

когда со старинным дружком,

всласть насмеявшись

и поболтав просто так,

душу хоть раз отведешь!

* * *

Как хорошо,

когда подливаешь чайку,

угли мешаешь

и степенно беседу ведешь,

рассуждая о том да о сем.

* * *

Как хорошо,

когда, при своей нищете,

чашки расставив,

можешь спокойно сказать:

«Ешьте и пейте, друзья!»

* * *

Как хорошо,

когда беспокойные гости

рано ушли

и никто тебе не мешает

с головой погрузиться в книгу!

* * *

Как хорошо,

когда угощают в гостях

лакомым блюдом —

например, подадут с пылу с жару

запеченный соевый творог!

* * *

Как хорошо,

когда новую славную кисть

где-нибудь купишь,

принесешь домой, прополощешь

и наконец попробуешь в деле!

* * *

Как хорошо,

когда после долгих трудов

книгу захлопнешь

и сидишь, любуясь громадой

переписанного трактата.

* * *

Как хорошо,

когда созерцаешь закат

в горном селенье

или в чистом поле близ храма,

где уж точно предложат: «Ночуйте!..»

* * *

Как хорошо,

когда на циновку приляжешь

в хижине горной

и отдыхаешь душой

от повседневных забот!

* * *

Как хорошо,

когда, отрешившись от дел,

о преходящем

поразмышляешь лениво

в клубах табачного дыма!

* * *

Как хорошо,

когда заглянул на часок

старый приятель —

и в тыкве-горлянке нашлось

для обоих чуть-чуть сакэ.

* * *

Как хорошо,

когда посетитель докучный,

только присев,

сразу вспомнит о важном деле

и начнет впопыхах прощаться!

* * *

Как хорошо,

когда в деревушке иной

подле дороги

обнаружится вдруг знакомый,

да еще, глядишь, и накормит.

ШУТОЧНЫЕ СТИХИ[75]

* * *

По лицу моему

догадавшись, что вскоре родится

замечательный стих,

суетится на кухне хозяйка,

собирает торжественный ужин…

* * *

В «барсучьей норе»,

в убогой моей комнатенке

вплотную сидят

на обед приглашенные гости,

неуютно поджав колени…

* * *

Всего лишь одну

пустили мы чарку по кругу,

вино подогрев, —

и, увы, не видно довольных,

раскрасневшихся физиономий…

* * *

Вот уж ночь на дворе.

Гости, верно, не очень-то сыты.

На кого ни взгляну,

все нахмурились и надулись,

будто ждут еще угощений…

* * *

И ватага гостей,

и сам злополучный хозяин

мнутся, сжавшись в комок, —

изо всех щелей поддувает

в обветшалом тесном домишке.

* * *

В доме мороз.

Съестное подъели до крошки.

Гости мои,

нещадно толкаясь локтями,

подбираются к самой жаровне…

* * *

«Вот стихия моя, —

твердит неизменно Акэми, —

ради низменных дел

не ударю палец о палец,

лишь стихами я пробавляюсь!»

* * *

Как ласкает слух

расчудесный этот звук:

«буль-буль-буль-буль-буль» —

из бутылки полилось

струйкой тоненькой сакэ…

МОГИЛА ВОИТЕЛЯ ЁСИСАДА[76]

На камне надгробном

я надпись скупую читаю:

«Здесь пал он в бою» —

как будто повеяло с поля

дыханьем осеннего вихря…

* * *

Каких бы лишений

тебе ни пришлось претерпеть

на благо отчизны —

о славе и чести своей

в бою не забудь, самурай!

* * *

О судьбах отчизны

я ночью бессонной грущу,

и в отблеске лунном

рисует мороз на стекле

несущий спасение меч…

* * *

В душевной борьбе,

в тревоге о судьбах отчизны

на свете я жил,

одержим единым желаньем —

наболевшее выразить кистью…

* * *

Друг мой далекий!

В непроходимых горах

ты поселился —

не затем ли, чтобы стеречь

распустившиеся цветы?..

* * *

Много весен назад

перестало тоскою томиться

и грустить о былом

в этом горном уединенье

закаленное скорбью сердце…

* * *

В неведомом мире

за гранью пристрастий земных

всегда и повсюду

буду я слагать пятистишья —

как привык в этой жизни бренной…

* * *

Знаю, только в