Клич перелетных гусей. Японская классическая поэзия XVII – начала XIX века - Мацуо Басё

ребятишки,

а в ответ раздается эхо…

* * *

Невозможно смотреть,

как бабочка машет впустую

перебитым крылом! —

Побывав в руках у мальчишек,

снова хочет взлететь, бедняга!

ГОРНАЯ ХИЖИНА

Прозрачной воды

зачерпнув из горной протоки,

в ладонях своих

вижу скверне мирской и тлену

недоступное отраженье…

* * *

Пожил здесь – и опять

одиночество гложет ночами.

Неужели же нет

в этом мире гор, чтоб навеки

захотелось там поселиться?..

* * *

До вчерашнего дня

под скорлупкой яичной сидела

вся цыплячья орда —

а сегодня пищат, толкутся,

корм клюют у меня с ладони!..

В лунную ночь не могу раздобыть вина

Месяц больно хорош!

Спросил, не найдется ли выпить, —

а служанки в корчме

все хихикают без причины

и ни слова не отвечают…

* * *

Дряхлой плоти моей,

я знаю, теперь уж недолго

землю обременять —

в дальний путь без конца и начала

скоро, скоро тронется странник…

* * *

«Пора уж вставать», —

размышляю утром в постели,

да невмоготу!

Отодвину прочь изголовье —

и опять на ладонь прилягу…

* * *

Одинокий олень

уходит все дальше и дальше.

Вот мелькнул меж стволов —

и, насколько хватает взора,

никого на горной тропинке…

* * *

Не пойму я, зачем

любоваться луною с друзьями?

Ведь луна-то одна

путешествует по небосводу —

вот один и любуйся ею!

* * *

Не успел залатать —

и снова, глядишь, прохудился

мой истлевший наряд…

За такими-то вот делами

пролетели весна и осень.

* * *

Право, нет у меня

ничего своего в этом мире,

кроме этих вот гор

и морей, что собственноручно

на картинах изображаю…

* * *

В тусклом свете луны

дверцу хижины приотворяю —

посмотрю-ка еще,

как под сенью осенней ночи

мелкий дождь без устали сеет…

* * *

Когда за вином

со старым знакомцем сойдешься

и пьешь без конца —

неизвестно, в чем больше хмеля:

то ли в чарках, то ли в беседе…

* * *

Опавших цветов

давно уже нет и в помине,

но чудится мне —

до сих пор пропитана спальня

ароматом цветущей сливы…

* * *

Соловьиная трель

прозвучала под сводами леса, —

все дела позабыв

и дороги не разбирая,

наугад бреду по тропинке…

Канси XVII – начала XIX века

Исикава Дзёдзан

РАЗДУМЬЯ

Ради жизни безгрешной я прах городов отринул.

Сколько лет, как хвала и хула меня не тревожат.

Тридцать весен ночами сидел я без сна с лампадой,

Вняв соблазну раздумий – не алых одежд придворных.

Гэнсэй

МОЙ НОВЫЙ ДОМ

О новом доме моем пока не знает никто.

Один я забрел сюда, блуждая весной в горах.

Посуду хотел помыть – вода в ключе горяча.

Стал сутры читать, гляжу – а вечер еще далек.

Лишь дымка да облака приходят в гости ко мне.

Колышутся у дверей побеги душистых трав.

С сосною рядом бамбук нашел приют среди скал.

По склонам, в тени лесов медлительно тает снег.

Араи Хакусэки

На посещение могилы учителя Дзюнъана в зимний день

В полдень морозный по склону холма спускаюсь.

Болью в душе звучат надгробные строки.

Вижу, учитель, теперь над вашей могилой

Лишь облака белоснежной чредой проходят.

Гион Нанкай

РЫБАК[78]

В простой одежде, в соломенной шляпе,

          с удочкою в руке —

Рыбак не носит шапки придворной,

          не нужно ему карет.

Всю жизнь он проводит в утлой лодчонке,

          плывет по волнам

сквозь мглу.

Его не страшат ни холодный ветер,

          ни зимний снежный буран.

В товарищах числит снежную цаплю

          да чаек береговых.

Меж водорослей белесых и бурых

          к стремнине плывет ладья.

Немало опасностей поджидает

          на глади озер и рек,

Но в странствии по излукам мира

          заведомо больше их.

* * *

В просторах ночных под ветром

          прибрежный тростник вздыхает.

В сиянье луны осенней

          кружит над землею фея.

Певучие струны лютни

          манят гусей перелетных.

Мерцает призрачно иней

          в холодном морском тумане.

Минагава Киэн

ПРОЩАНИЕ

В Эдо окончился ливень. У переправы южной

Мы конец привязали и поднялись в корчму.

Там, захмелев, позабыл я в Осака путь обратный,

И ты указал со смехом на Млечный Путь в небесах…

Любуюсь отдаленным дождем с веранды, выходящей на берег Камо[79]

Чарка в руке, любуюсь

          простором небес с веранды.

Прохладу дождя впитали

          камышовые шторы.

Вот уж просветы в тучах

          сумерки заполняют,

На десять ри над рекою

          сиянье зари вечерней.

Рикунё

МОРОЗНОЕ УТРО

Утром проснулся – а иней

          уже сошел с изголовья.

Яркое солнце сквозь сёдзи

          светит, слегка пригревает.

Лежа в постели, смотрю я,

          как озябшие мухи

Ползают за окошком,

          падают, вновь взлетают.

* * *

Вьюнок, что рос у колодца,