Русский Порт-Артур в 1904 году. История военной повседневности - Александр Владимирович Лысёв

рыбой в том же количестве. Говядину могли выдавать в виде консервов или мясным экстрактом Либиха. Экстракт представлял собой нечто вроде бульонных кубиков. 1 фунт мяса можно было заменить 2 золотниками экстракта.

В качестве гарниров варьировались гречневая, овсяная, пшенная, ячневая крупы, кукуруза, рис или картофель в размере 2,5 норм. Коровье масло заменялось топленым свиным салом или свиным жиром. Могли выдавать ⅓ нормы оливковым, маковым или миндальным маслом. Горох был эквивалентен такому же количеству сухих бобов, фасоли и макарон. Зелень могла выдаваться в консервированном виде.

Чай на судах на руки не выдавался. Его кипятили в больших общих самоварах. Сахар также находился в артельном ведении, но самое большее – в количестве на неделю вперед. На Дальнем Востоке 12 ежедневных золотников чая часто заменялись частично кофе, шоколадом или какао[174].

Несмотря на то, что обед и ужин должны были приготовляться из свежих продуктов и раздаваться теплыми, очень часто на небольших судах и миноносцах в мирное время команды сидели на всевозможных консервах. Эти консервы выдавались на три дня вперед. Запасами морской провизии каждое судно Тихоокеанской эскадры было обеспечено натри месяца. По подсчетам исследователей В. Ластовкина и Б. Никольского, на судах во время кампании на одного матроса русского флота в месяц приходилось: масла коровьего – 6 фунтов, мяса – 14 фунтов, гороха – 10 фунтов, крупы – 15 фунтов, соли 1,5 фунта, уксуса – 4,5 чарки (0,55 л)[175].

В дополнение к перечисленному выше ст. 308 Свода гласила, что команды находящихся в заграничном плавании судов продолжают получать морскую провизию и во все время пребывания судов в гаванях даже в том случае, если команда будет свезена на берег[176]. Учитывая эту статью, можно сделать вывод, что большую часть года (т. е. время ведения кампании) чины Морского ведомства находились на усиленном, по сравнению с береговым, морском довольствии. Морское довольствие во время кампании они продолжали получать даже при продолжительных стоянках на рейдах Порт-Артура и Владивостока. В конце XIX – начале XX вв. средняя стоимость порции на одного нижнего чина в день составляла около 35 коп. золотом, или 26 центов Североамериканских Соединенных штатов[177].

С учетом местных условий Порт-Артура определенные затруднения вызывала добыча воды, пригодной для варки пищи. Еду готовили на местной, пресной и морской опресненной воде (на кораблях существовали опреснители). По поводу употребления местной воды медицинский инспектор Порт-Артура отмечал в своем рапорте 9 августа 1903 г.:

Ввиду развития заболеваний желудочного и кишечного канала нахожу необходимым разрешить <…> начать:

1) выдавать перец для прибавления в командные щи;

2) для уменьшения количества выпиваемой воды разрешить выдавать лишнюю порцию чая с таким расчетом, чтобы чай был круглые сутки;

3) при переходе на судах под парами можно разрешить выдачу машинной команде красного вина для прибавления его в чай. Выдача лишней порции чая в Порт-Артуре должна производиться до 15 ноября (период господства дизентерии)[178].

Кроме того, согласно отданным по Тихоокеанской эскадре распоряжениям, предписывалось для предупреждения желудочных заболеваний на судах обратить особое внимание на чистоту водных цистерн и не допускать привоза на суда командой и торговцами никаких пищевых продуктов, за исключением одного белого хлеба. Было приказано вовсе не допускать на суда торговцев – китайцев[179]. Принимая во внимание тот факт, что вся поступающая на суда от официальных поставщиков и артельных заготовителей провизия проходила обязательное медицинское освидетельствование, можно предположить, что команды кораблей, даже стоявших на рейдах Порт-Артура и Владивостока, не могли пополнить собственный рацион за свой счет. Это им удавалось сделать, только сойдя на берег. Пища на корабле при этом оставалась в установленных объемах и в большинстве случаев установленного качества. Согласно исследованиям физиолога В.В. Пашутина, молодым людям (а таковыми являлись большинство матросов Тихоокеанской эскадры) при умеренном движении требуется в день 119 г белков, 51 г жиров и 530 г углеводов. При сильной работе – 156 г, 71 г и 567 г соответственно. При самой напряженной работе – 184 г, 71 г и 567 г соответственно[180]. Учитывая приведенную выше характеристику работ на кораблях, их можно отнести к сильным и напряженным. При этом «пища, – как замечает К.С. Моркотун, – для человека должна служить для поддержания тела его в состоянии известной нормы и для выполнения известной работы или деятельности»[181]. Для матросов, при их многочисленности и казенном содержании, правильно установленный пищевой рацион играл более важную роль, чем для офицеров.

В своем исследовании К.С. Моркотун дает оценку пищевых рационов матросов российского флота конца XIX – начала XX вв. По его раскладке, на берегу матрос получал (только с провианта и приварка) 168 г белков, 33 г жиров и 779 г углеводов. При питании морской провизией эти цифры составляли 155 г, 64 г и 657 г соответственно, что равнялось 3954 калориям в день. Эти цифры мало отличаются от требований В.В. Пашутина. Думается, они могут быть признаны в целом удовлетворительными. Однако, если сравнивать с данными исследований Рошара и Боде, то выясняется, что французский, английский, германский и американский матрос в конце XIX – начала XX вв. имел в день от 4 300 до 4 500 калорий[182]. В этом сравнении при одинаковых физических нагрузках пищевой рацион русского матроса явно проигрывает.

Как и на всех флотах мира, в пищевой рацион русского матроса входило употребление алкоголя (имеются в виду спиртные напитки, выдаваемые на службе). Ст. 264 Свода гласила, что назначенное по табели вино полагается простое хлебное, крепостью 40°[183]. Чарка выпивалась в два приема – ⅔ в обед и И на ужин. В ней было 120 г. В особых случаях в качестве награды или при работах, связанных с опасными для здоровья условиями, разрешалось по усмотрению командира корабля употребить более одной чарки. Но от чарки можно было и отказаться. Это экономило матросу 4,5 коп. в день. Расчет осуществлялся в конце месяца. На Дальнем Востоке часто предусмотренные уставом вино и водка на судах эскадры заменялись ромом и коньяком в соответствующей крепости напитков пропорции.

Офицерский стол был гораздо разнообразнее матросского. Как отмечал К.С. Моркотун, для офицеров не требуется установления особого пищевого расписания, потому что им нетрудно, следуя советам врача, составить то или другое пищевое расписание для себя и по желанию менять его[184]. На корабле офицеры питались в кают-компании. Из их жалованья ежемесячно вычиталась определенная сумма на кают-компанейский стол и винный капитал. Кроме того, офицерам полагались отдельно столовые деньги. Сумма эта составляла от 500 до 2000 руб. в год в зависимости от чина и должности. Подобно матросам, офицеры также состояли на морском довольствии. Оно составляло ежемесячно