Танкисты. Книга вторая - Коллектив авторов

Шелемотов Александр Сергеевич

Потом после этого с выходом к центру на Вацлавскую площадь, это было уже к обеду, все такие ярые уже в основном по городу начали затихать. На площади нам дальше и задачу не успели поставить. И мы волей-неволей остановились. Но к этому времени и чехославацкие военные уже действовали, и на танках они были с нами. Был там такой сквер. Дело в мае, ещё деревья без листвы. Танки наши отвели чешские военные в сквер. Они же нам организовали охрану. Жители очень хотели, чтобы каждый из нас был у них гостем. Начали разводить наши экипажи по квартирам. Мы, конечно, обеспокоены были с командиром отряда. Командир отряда капитан Введенский Сергей Владимирович, а я был начальником штаба этого отряда.

Мы были обеспокоены тем, чтобы танки не остались без присмотра, мало ли что может быть ещё. Поэтому несколько механиков-водителей, командиров танков остались у себя, а уже остальные поделились с этими жителями. А мы трое можем поставить себе в заслугу сохранение национального музея Чехословакии. Потому что мы втроём, командир отряда и зампотех ночевали в этом национальном музее. К жителям мы не пошли, нам нужно было обзор за танками иметь. А из национального музея как раз просматривался весь этот сквер. Нас ночевать туда, может, специально и пригласили руководители. Мы в зале, где было чучело оленя, медведя. Нам маты постелили, простынь нашли.

– Сколько немецких танков вам удалось уничтожить за войну?

– За время войны я сбил 1 тяжёлый танк, 3 средних танка и более десятка артиллерийских орудий. Участвовал в боях по освобождению Правобережной Украины, Львова, прошёл от Вислы до Одера, воевал в Нижней Силезии, в Берлине, освобождал от немцев Прагу. Среди моих наград орден боевого Красного Знамени, орден Отечественной войны 1-й степени, два ордена Отечественной войны 2-й степени, 2 ордена Красной Звезды, орден Богдана Хмельницкого 3-й степени, чешский орден «военный крест 1939 года» и около 20 медалей, полтора десятка благодарностей Сталина. Но, знаете, лучше бы той войны не было, чем иметь все эти награды. Конечно, я ими горжусь, но очень дорогой ценой они достались.

Интервью и лит. обработка М. Свириденкова

Цыбизов Иван Дмитриевич

Я родился 28 ноября 1924 года в Рязанской области. Село Колесня Захаровского района. Нашу деревню почему Колесня назвали – потому что у нас издавна делали колеса и дуги для лошадей. Дубовые.

– Пару слов, пожалуйста, о довоенной жизни вашей семьи.

– Семья у нас была большая, но сейчас даже представить невозможно, в каких условиях мы жили. Представь только, у отца было три брата, так они переженились все, дети появились, а жили все в одной избе. К тому же с нами жила еще бабушка, которая прожила 92 года, а дед Титай – отец отца был 1864 г.р., так он прожил 95 лет. И тетя Степа – слепая с детства отцова сестра тоже с нами жила. И все в одной избе – жуткое дело… А изба-то самая обычная – всего 6×7 метров. Пол земляной, и топилась по-черному… Когда дядя Андрей, которого в войну немцы повесили, женился, так им с женой к задней лавке еще доску добавляли, чтобы пошире, и они на этом спали. Только на шест вешали вату, большую, широкую, и закрывали их. Летом еще ладно, делали разные кроватки, и кто-то спал в сенях, дед в сарае в закроме, а мы все на печке.

А дядя Петя и мой отец спали на полу. И мама и он. Соломы набросают и на этом спят… Как входишь в комнату, тут икона стоит – коник называется, а у коника стол, на котором обедают. Так на ночь этот стол выносили в сени, тут уже все на полу устраиваются, а дед на конике спал. А бабка спала у печки на загнетке. А топили по-черному. Как натопят, дверь открывают… И, конечно, в таких условиях такой тиф ходил, что на полсела… Приезжали санитарные машины, все постельные принадлежности паром горячим жарили и уничтожали вшей. А я после войны с одним полковником служил, тоже из наших, рязанских, так он мне рассказывал, что он в доме одиннадцатым был и считался малым, хотя ростом вымахал 1,97. Но у них на всех детей были всего одни валенки. Кто-то в них выйдет, заиграется, все, конечно, на него… И у нас валенок не было. Я в школу в лаптях пошел. Благо у нас дед лапти плел, и он мне такие маленькие сделал. Эх, если всю жизнь рассказать…

Так что еще с царских времен жили очень бедно и убого. Денег не было, и понятно, с такой жизни люди старались уезжать на заработки. Один брат отца – дядя Максим уехал в Клин на торфоразработки. За ним дядя Петя и дядя Андрей туда подались, только отец здесь остался.

– А вас в семье сколько было?

– Шестеро. Но получилось так. Отец воевал в Империалистическую войну, и во время Брусиловского прорыва его тяжело ранило. Сестра привезла его из госпиталя в тяжелом состоянии, и с 16-го по 18-й год он лечился дома. За это время женился, но за два года мама не родила, и бабушка даже стала ворчать: «Смотри, какую взял, рожать не может…»

А в 18-м году в Рязани формировалась 2-я стрелковая дивизия, и отец мало того что сам в нее записался, так из нашего села еще троих привел и из соседней деревни двоих. Много чего рассказывал. Как гнали Колчака до Челябинска. Как с Юденичем сражались под Петроградом. Как в Польше вначале наступали, а потом отступали. В одном месте попали в окружение, но когда вырывались, случайно встретил там старшего брата Максима. Потом его опять ранило, в общем, домой отец вернулся только в 1922 году. Вот тут мама как пошла рожать. В 1923 году родила Васю, потом меня, Мишу в 28-м, Аню в 31-м, Сашу в 35-м и Нину аж в 40-м. И вот только тогда у деда появилось немного землички. Землю-то тогда выдавали только на сыновей.

Но когда отец вернулся из армии, его сразу избрали председателем сельсовета. Потому что он чуть ли не единственный из села окончил два класса церковно-приходской школы. И года три он в этой должности проработал.

Но потом в Захарове открыли отделение банка, и там старшим кассиром вначале взяли одного афериста. Как-то ночью он споил сторожа и