Танкисты. Книга вторая - Коллектив авторов

со всеми деньгами смотался. Вот тогда отца вызвали в ГПУ: «Дмитрий Титович, мы вас хотим назначить кассиром», у него ведь отличная репутация была. И проработал в банке долго, пока его врачи не поставили перед фактом: «Нужно уходить, не то туберкулез заработаешь». Ведь тогда туберкулез по селам ходил сплошной, деньги все туберкулезные… И он ушел, но через некоторое время его опять вызвали в район и назначили заведующим в пекарню. Прежнее руководство крепко проворовалось. В то время припек был от 36 до 44 процентов, и, естественно, они его занижали. Писали по минимуму. Пишут, допустим, не 420, а 360 килограммов на тонне, а за день использовали не меньше пяти тонн муки, вот и посчитай, сколько эти жулики себе на карман клали… Но в один момент их арестовали, а тогда здорово судили, по 10 лет лепили за здорово живешь.

Понадобился человек, который наведет порядок, и выбрали отца. Он порядок быстро навел. Сразу предупредил рабочих: «Вздумаете воровать, не думайте здесь работать! Знайте, одну буханку, – а там их большие пекли, почти по два килограмма, – я вам вечером дам. На ужин хватит! А сюда придете, вы всегда тут сыты. Чего вам еще надо?!» В общем, воровство сразу прекратилось.

– Как коллективизация у вас проходила?

– Спокойно. У нас село было большое – триста с лишним дворов, но почти все жили бедно. Во-первых, бедные почвы. Во-вторых, малоземелье. Семьи-то раньше были большие – по 6–8 детей. Их у нас называли «тысячники», потому что многодетным семьям, от семи и выше детей, правительство платило по 2000 рублей в год. А в-третьих, пожары. Улицы хоть и широкие, но дом к дому, и если один вспыхивал, считай все. Дома-то под соломой, а она вспыхивает как порох. Поэтому пожаров у нас очень боялись. Чтобы уменьшить от них ущерб, делали так. Строили восемь домов, а за ними т. н. прожога – полоса от пожара. Но если пожары случались, эти все восемь домов непременно сгорали. Что тут ни делай, даже вытащить ничего из дома не успеешь. И люди сразу нищие… Поэтому когда отца избрали председателем сельсовета, то с чего он начал? Колодцы рыть, пруды прудить, пожарную построил, в общем, хорошо проявил себя.

Или если без лошади остался, это все – бедняк настоящий. Был такой случай. Мужик один умер в селе, а через месяц после него и лошадь пала. А у хозяйки четверо детей осталось. Она села и плачет… Отец собрал мужиков: «Как хотите, а давайте Марье Николаевне вспашем поле!» Выехали, вспахали, проборонили, посеяли. Вот только так спасались. А если не помогут, то все, бабка надевает суму и идет побираться в соседнее село… Так что бедняков было очень много.

Помню, по воскресеньям один нищий только уйдет, сразу другой заходит. Кому кусочек хлеба дадут, кому несколько картошин, кому блиночек. Хотя и сами жили трудно. В больших семьях, почитай, жили только картошкой и капустой. Вот вы молодые и не знаете уже, что в году больше чем полгода страстных недель, т. е. в эти недели нельзя не только мясное, но и яйца и молоко. Поэтому мясо ели редко. Да еще налоги какие. С каждой курицы налог платили! Бывало, у соседа яички покупали, чтобы сдать за себя налог. А где денег взять?! Молока в год 300 литров надо было сдать. Но если жирность низкая, дополнительно сдай еще 15 литров. А там ведь все жульничают, так бабка просто воды дольет… А если телочка отелилась, контрактация – обязательно сдать в колхоз. За нее что-то платили, но мало. А ведь нужно что-то и на свои нужды покупать. Керосин надо. Соль, сахар надо. Но за картошку много не выручишь, ее по всей округе полно. Поэтому по всей деревне за ригами обязательно высеивали коноплю. Потом молотят и везут на масло. Так что почти все бедно жили.

Зато богатых наперечет. Кирпичных домов, например, на такое большое село было всего четыре-пять. Помню, Мироновы, два брата, были кулаки и имели общий дом. Ниже через прожогу пятистенок Фарафоновых, а напротив них Федосеевы. Еще были два брата дяди Матвея и вроде все… Но эти богатые, насколько я помню, сами раньше времени куда-то уехали. Кто в Москву, кто куда. Причем большинство из них, на мой взгляд, своим трудом достатка добились. Трудолюбивые были семьи. Крепкие. А жулики были только отдельные.

Но были и вредители. Однажды какая-то сволочь отравила воду в колодце и коровы все легли… И жгли. В соседней деревне решили кроликов разводить, и дело пошло. Много их стало. Но как-то летним днем весь крольчатник вдруг сгорел…

– Но ближе к войне колхоз встал на ноги?

– Конечно. Особенно когда появились трактора, сразу намного проще. Но я вам так скажу. На местах очень многое зависит от руководителей. Я армию прослужил и дураков навидался и в армии, и на гражданке. И дураков хватало и до советской власти, и при ней, а сейчас еще и поболее. Какой капитализм мы строим?! Одно жульничество! Миллионами, миллиардами воруют и не стесняются! И тогда по-всякому случалось. А как иначе, если начальником назначат человека, который не то что с коллективным, но и со своим хозяйством не соображал, как управиться?

Помню, в колхозе картошку как соберут, ссыпают ее в большие ямы, а к весне смотришь, а она вся там закисла и в крахмал превратилась. Ее вынимают, развозят по домам, начинают сушить, так вонь стоит по всей деревне… И смотришь, так вся картошка и погибла…

Или из города председателя колхоза пришлют, а он в сельском хозяйстве кавун кавуном. В соседнем колхозе был случай. Приехал один председатель из города – все развалил. Второго прислали – все развалил… На третий раз приехало руководство из района и старший предложил: «Поедем по всей деревне, и смотрите, где самый лучший дом!» По дому ведь хорошего хозяина сразу видать. Нашли. Спрашивают: «Кто здесь живет?» – «Наш тракторист!» И ему предложили: «Николай Иванович, мы хотим вас назначить председателем!» Так в первый год он не дал колхозу развалиться, а уже на второй сделал его лучшим в районе. Вот что значит настоящий хозяин! Поэтому я всегда говорю, что руководителем нужно назначать не образованного болтуна, а знающего, понимающего и стремящегося к успеху специалиста. А если дурак попадется, то он ни с кем не советуется: «Будет так, как я сказал!»

Но со временем колхоз встал на ноги и с какого-то момента стал помогать. В школе, например, детей кормить стали. Нас ведь,