Танкисты. Книга вторая - Коллектив авторов

Вот там ребята уже в основном подобрались грамотные, знали технику, и нам старались давать больше практики. Главное – научиться делать переключение скоростей, повороты, преодоление двухметрового рва. Чтобы умел разогнаться и на скорости его проскочить.

Еще запомнилось, что у меня там был хороший командир отделения и очень хороший командир роты – Ткаченко. Он как увидел, что я такой смышленый деревенский парнишка, взял меня к себе ординарцем. Со всеми целый день занимаюсь, а вечером иду к нему, что-то помогаю. Или дров наколю, напилю, или что-то другое. Семейные офицеры, те были запасливые. Откуда-то с занятий едут, везут себе или бревно, или что-то еще. А этот хохол жил с таким же комроты, так они ни дров, ничего не имели. А я был шустрый, сообразительный, мог придумать, где им дровишек достать. В мешочек наберу, к ним на второй этаж поднимусь, печку растоплю. А перед этим обязательно забегу к ребятам в столовую, картошечки для них возьму. И пока они еще служат, я картошку поставлю на плитку, полы помою. Они приходят, а картошка уже готова. И когда мы уезжали в Горький за танками, так он прямо заплакал: «Желаю тебе остаться живым!»

В общем, к 1 мая мы уже сдали зачеты. Я окончил учебу с отличием, и меня наградили грамотой и даже вручили значок «Отличный танкист».

В Горьком мы жили в Канавине – это около моста. Но пока мы там ждали свои танки, завод раза четыре по ночам бомбили. Крепко бомбили, как-то раз даже попали прямо в танк на конвейере. За это время насмотрелись, конечно, как там люди живут и работают. Помню, там работала мать с тремя детьми – все на заводе. Квартиру в городе закрыли, и все время на заводе.

– Помогали собирать танки?

– Нет, танки не собирали, но помогали рабочим очищать крышу. Стекло же лопнуло от взрывов, а это сбивать тяжело. Эти каркасы были настолько промазаны, что даже зубило не берет. Тяжелая оказалась работа, нас даже еще на неделю оставили из-за этого.

А как с крышей помогли, танки получили и сразу на заводской танкодром. Меня сразу посадили на Т-70, и я почти все время на нем и провоевал. Только в самом конце немного поездил и на Т-34.

– Вашего первого командира экипажа помните?

– А как же! Лейтенант Шинкаренко Алексей Кириллович. Мы с ним долго вместе провоевали и все это время прожили душа в душу. Поэтому и после войны связь не потеряли. И переписывались, и я к нему в гости в Минеральные Воды ездил.

А потом за нами приехали «покупатели» – офицеры 2-го гвардейского танкового корпуса, который за знаменитый рейд под Сталинградом получил не только гвардейское звание, но и почетное наименование «Тацинского». И через Москву поехали в сторону Сталинграда ближе к Курской дуге. Вот так мы оказались в 4-й гвардейской танковой бригаде.

Вначале в резерве стояли, готовились, а боевое крещение получили на Курской дуге. Правда, мы застали только конец операции, когда началось наступление. Где уже мы наступали, не вспомню. (В наградном листе на Ивана Дмитриевича есть пометка, что он начал участвовать в боях с 20 августа 1943 года, а в это время 2-й гвардейский танковый корпус входил в оперативное подчинение 21-й армии. – Прим. Н.Ч.) Помню лишь как поддерживали огнем пехоту, как подавляли немецкие огневые точки. И именно тогда произошел случай, когда я таранил немецкий танк.

– Расскажите, пожалуйста, об этом поподробнее.

– Числа я уже не помню, запомнилось лишь, что стоял прекрасный солнечный день. Мы наступали, как вдруг немцы неожиданно перешли в контратаку. Но наша пехота открыла плотный огонь, и немцы залегли. Лишь одна их «четверка» – Т-4 быстро приближалась к нашим позициям. А наш танк стоял замаскированный в кустах и оказался незамеченным во фланге у немца. Причем довольно близко. И у меня мгновенно мысль – нужно таранить! Только успел спросить Шинкаренко: «Делаем таран?» – «Делай!» Рассчитал и сбоку ударил своей серединой в его ведущее колесо. Оно сразу в дугу, фактически вывернул его – он встал. А у немцев принцип – если только танк встал, они сразу из него выскакивают. Берегут экипажи. Меня поначалу даже удивило, насколько легко они бросали свои танки. Но они только стали выскакивать, а у нас же четыре десантника. И ребята их сразу расстреляли… Без танка их контратака сразу захлебнулась, и немцы отступили. А у нас и машина в порядке, и сами целые. Только легкие ушибы получили.

– А разве не проще было расстрелять его из пушки?

– Во-первых, еще неизвестно, попадешь ты или нет. Во-вторых, даже если попадешь, то может случиться рикошет. Он же быстро ехал мимо нас под углом. Но главное, что все это случилось настолько быстро, что даже не было времени обдумать все как следует. Ударили, а они и не ожидали совсем. Думаю, даже заметить меня не успели. Вы думаете, из танка все хорошо видно? Там и спереди-то не все увидишь, а уж сбоку и сзади и подавно. У меня однажды был такой случай. Там же, наверное, на Курской дуге. Не помню уже.

Вот пошли немцы в атаку, впереди танки, а за ними пехота. А я опять стоял замаскированный в кустах. Так я дождался, пока танки поравняются со мной, и как дал газ, поехал по пехоте за ними. Они же все по одной линии идут – 30–50 метров. У них сразу паника. Не поймут, откуда я взялся и мну их… У них же только автоматы, и они мне ничего не сделают. А эти танки меня и не заметили. Они же не видят, что у них сзади творится. Так что я проехал мимо них и навел панику.

– А вас не должны были наградить за этот таран?

– Наверное, должны, но разве я пойду просить – наградите меня?! Вот только представь, я провоевал фактически целый год, за это время две машины полностью отводил по моточасам, и мне только за это положена «Красная Звезда». Хотя мне потом говорили, что должны прийти две медали – одна за Курскую дугу, а вторая за Минск. И везде, сколько техники было, но я ни разу не подставился под огонь. Ни разу!

Все-таки я был очень сообразительный, какой-то понимающий, и хотя многое уже умел, но всему учился с удовольствием, какие-то вещи сам додумывал. Помню, например, такой момент.

Когда нам в учебном полку объяснили, что обычные пушки можно повернуть