90 лет вместе со всей страной: воспоминания и размышления (Кантуры, Хитрые, Щерба) - Николай Александрович Каланов

убегая ночью в темноте, налетел на колонну солдат и на пулеметное гнездо и нескольких человек поранил и даже задавил. Меня вдруг вызвали в окр. СМЕРШ. Но на этот раз тот же полковник встретил приветливо и – мы тебя ввели в состав военного трибунала. Нам нужны теперь смелые, принципиальные люди. Мы там разбирали дела мародеров и пр. преступления.

В Кунерсдорфе мы работали на НП. Вели разведку целей, определяли их роль и координаты. Мне было поручено нарисовать с помощью стереотрубы панораму Франкфурта-на-Одере. Уже после войны ее копию прислал мне Уваров В. П. Я не знал грамматики рисования, линейной перспективы и пр., но изображение зданий и окружающей обстановки выглядело неплохо. До Берлина оставалось каких-то 70–80 км.

Настроение у всех было приподнятое. Плацдарм наш был на Зееловских высотах. Шла активная подготовка к решающим боям. Не знаю, на что надеялась ставка Гитлера, призывая молодежь для защиты Германии. Мы превосходили и в технике, и в живой силе. А у немцев уже не хватало нормальных боеприпасов. Союзники ежедневно бомбили Берлин, Гамбург.

К 16 апреля были подготовлены сотни мощных прожекторов на автомобилях и к 5–00 установлены по переднему краю плацдарма Зееловских высот, планируемого участка прорыва немецкой обороны.

В 5–00 началось мощнейшая артиллерийская подготовка. Прожекторы ослепили немцев, создали паническое стояние. Через несколько секунд на них обрушился сплошной ураганный, смертоносный ливень многих тысяч снарядов и мин, огненных трасс «РС», молний вспышек разрывов. Казалось вся земля покрылась огнем, задрожала от ожога, раскололась от оглушительного грохота взрывов, треска всего рвущегося, воя сирен, свиста и визга осколков, смешанная со сталью и тяжелым дымом тола и всем, чем-то бурлящим, клокочущим слоем брызжущими фонтанами на десятки метров. Все слилось в непрерывный ад – раскатов грома и молний, урагана и смерча земли, камней, осколков и всего вздыбленного, раскачивающего, бушующего, ошеломляющего, рвущего все на своем пути. Все смешалось в беспощадном кошмаре ужаса войны.

Передний край обороны немцев был буквально уничтожен огнем, сталью, дымом от всего, что горело. В глубину обороны огонь вела дальнобойная артиллерия. Наступал день. Артподготовку сменил огненный вал. В небе штурмовики – Илы, летящие танки, в сопровождении истребителей наносили бомбовые удары по узлам оборонительных сооружений и транспорта в глубине. Немецкие истребители ретировались в тыл. Наша дивизия и 57 артполк, обстреливающий передний край немецкого плацдарма на восточном берегу р. Одер (см. схему), получили распоряжение двигаться к Зееловским высотам в обход с юга г. Франкфурта. Франкфурт непрерывно бомбила наша авиация, превращая в горы развалин (фото).

Не помню в первый или на второй день наступления мы с трудом передвигались по дамбе. Вокруг все было залито водой глубиной до 5–10 метров. Это очень хорошо документально показано в кинофильме «Весна на Одере». Толи водохранилища порвали или немцы хотели и нам устроить «Арден», но их авиация не господствовала, а наша нас берегла. Артналеты были, но их быстро подавили. Помню, что мы ночевали в подвале дома, а утром еле выбрались из его развалин. В г. Беескове (ж/д узел) немцы оказали сильнейшее сопротивление. Здания были разрушены авиацией и артиллерией. В подвалах засели пулеметчики, автоматчики и фаустники. Пехотные полки понесли большие потери. Пришлось и нашему полку штурмовать чуть ли не каждый подвал. Катили пушки под прикрытием щитов, и били прямой наводкой по окнам подвалов. Пехотинцы, рискуя жизнью, забрасывали в окна подвалов гранаты. В нашем 57 артполку тоже потери за неделю наступления оказались выше, чем за все наступление Висла-Одер. Я чудом остался цел. Отделался царапиной ноги и повреждением сапога. Рывком успел проскочить вперед зону бреющих осколков мины. Отставших от меня из батареи управления троих «побрили». Лейтенанту Волкову срезало все между ног. Он тут же умер. Двое других – ранения средней тяжести. Они после перевязки остались в строю. До Победы оставалось каких-то 10 дней. И эти дни – дни тяжелейших боев, где каждый дом – крепость! Немецкие деревни – городки, дом возле дома с крепкими стенами и подвалами с низкими оконцами – амбразурами. Что ни дом, то и ДОТ(долговременная огневая точка, сооружение). В целом городок или группа домов представляло прочное инженерное оборонительное сооружение или рубеж, который приходилось артиллеристам разрушать; пехоте – очищать. Когда я слышу от солдата до генерала, то ощущаю сердечную щемящую боль за пехоту – «царицу полей!».

«Царицу» – юмор? Или что. Ведь самая тяжелая участь фронтовой жизни не у офицеров и генералов, а у рядовых и младших командиров пехоты матушки. Великие полководцы это хорошо понимали и отдавали им должное уважение (Суворов, Жуков и др.). Мне пришлось и во время войны и, особенно, после, и в нынешнее время встречать карьеристов полковников и генералов, где субординация их сделала бездушными и человекоподобными, «буграми»… и хуже… и славить нужно не должность и звания, а классического человека. Но это мой принцип. Покойный профессор Слободяник И. П. современного человека карьериста называл «прохиндеем». После Беескова, давшего нам опыт во многом и мы, уже с умом, занимали Вендит-Бухгольц, Беерут, Ютербог, Штрасех, Косвиг и пр. Много раз пришлось форсировать реку Шпрее и одноименные каналы. Леса от Франкфурта до Берлина искалечены снарядами, минами. Берлин – это гигант! Горы развалин. Бомбовые удары тяжелыми фугасами авиацией союзников и нашей, дело разрушения сделали. От этого штурмовать его было не легче. Из-за этих бомбежек немцы еще с большим упрямством его защищали. Они и мы несли большие людские потери. Меня тогда тревожило то, что уже в 1944 году поражение Германии было предрешено и следовало безоговорочно капитулировать, как это сделано было в 1759 году Фридрихом, вручившем ключи от Берлина русскому генералу П. С. Салтыкову в д. Кунерсдорфе под Франкфуртом на Одере. Неужели такую силу имела геббелесовская пропаганда: «Лучше героическая смерть, чем русская Сибирь?». Ведь от Франкфурта до Берлина, почти все гражданское население эвакуировалось или бежало на запад. В ночь на 1 мая 1945 года уже развевалось алое знамя Победы над рейхстагом. Установили его воины 756 стрелкового полка сержант Егоров и рядовой Кантария. 2-го мая 1945 года к 15–00 мы полностью овладели Берлином. Москва салютовала победителям из 324-х орудий 24-я залпами. Это был день великого торжества советского народа, его вооруженным сил, наших союзников и народов всего мира. Вообще, знамен над Рейхстагом было много…

Выбить немецких автоматчиков и ФАУ из подвалов и под развалинами пришлось нашим артиллеристам прямой наводкой под прикрытием щитов лафетов. В пехотных полках потери были ужасные. Весь лес от Франкфурта-на-Одере