Троцкий: Жизнь революционера - Джошуа Рубенштейн

называем интуицией: способность на лету оценивать явления, отделять существенное и важное от шелухи и пустяков, заполнять воображением недостающие части картины, додумывать за других, и прежде всего за врагов, сочетать все это воедино и наносить удар одновременно с тем, как в голове складывается «формула» удара. Это – интуиция действия… Его научные работы только подготовка к действию. Если бы он не опубликовал в прошлом ни одной книги, он навсегда вошел бы в историю таким, каким входит теперь: вождем пролетарской революции, основателем III Интернационала.

Но у партии была долгая память. Прошлые споры не могли быть преданы забвению. В декабре 1921 г. одно любопытное происшествие выявило растущую уязвимость позиции Троцкого.

Партийные историки наткнулись на документы, относящиеся к старой полемике Троцкого с большевиками, включая его злобные нападки на Ленина. В частности, в одном письме, которое Троцкий в 1913 г. отправил Николаю Чхеидзе, о Ленине говорится как о мастере и разжигателе склок, «эксплуататоре всякой отсталости в русском рабочем движении». Архивариус партии Михаил Ольминский из уважения к Троцкому спросил его, можно ли опубликовать этот материал. В ответном письме Троцкий высказался против публикации, пояснив, что копаться в старых и забытых спорах не имеет смысла. Материал был скрыт от широкой общественности, но негласно продолжал передаваться из рук в руки, напоминая старым большевикам о том, что еще не так давно Троцкий был убежденным противником Ленина. Сталин привлекал в партию новых членов, которые не могли разбираться в прежних спорах социал-демократов друг с другом, и образ Троцкого как человека постороннего, который неоднократно критиковал Ленина, подорвал его репутацию в непрерывно растущей организации.

Троцкий не понимал, в какой мере его собственная позиция зависит от состояния здоровья Ленина. В мае 1922 г., когда Ленин перенес свой первый инсульт, ему было всего 52 года. Какое-то время после удара у Ленина наблюдался паралич правой половины тела. Целых три дня Троцкий даже не знал о болезни Ленина, пока Бухарин не разыскал его и не сообщил ему эту новость. «Это не могло быть случайно, – писал Троцкий годы спустя. – Те, которые давно готовились стать моими противниками, в первую голову Сталин, стремились выиграть время». Процесс выздоровления занял несколько месяцев, но не успел Ленин полностью восстановить силы, как последовали новые инсульты. Сталин в своей роли генерального секретаря контролировал доступ к Ленину и тщательно следил за его лечением. Кроме того, Ленин доверительно общался с ним и время от времени просил найти для него яд, чтобы он мог избежать долгой изнурительной болезни. Сталин, а также объединившиеся с ним Каменев и Зиновьев, искали способ завладеть преимуществом, подготовиться к кончине Ленина и помешать приходу Троцкого к власти.

Пока Сталин наращивал свое влияние внутри партии, Троцкий вел себя со странной пассивностью, не замечая, что другие уже вступили в борьбу за лидерство после неизбежной смерти Ленина. Историки продолжают спорить о личном отношении Ленина к Троцкому и Сталину. Конечно, были времена, когда Ленин покровительствовал Троцкому, возможно, даже видя в нем своего преемника. В апреле 1922 г., например, Ленин выдвинул Троцкого на пост заместителя председателя Совнаркома (Сталин стал генеральным секретарем партии неделей раньше). Но Троцкий отказался от этого предложения, будучи уверен, что такая должность, сама по себе дающая мало власти и пересекающаяся в смысле полномочий как с правительственными, так и с партийными органами, не обеспечит ему сколько-нибудь значительного влияния. Как он выражался в то время, «каждый нарком исполняет слишком много обязанностей, а каждую обязанность исполняет слишком много наркомов». Бюрократия стремительно разрасталась, отодвигая Троцкого все дальше на периферию. В тот год Ленин несколько раз повторял свое предложение, но Троцкий каждый раз отказывался. Надеялся ли Ленин уравновесить явное могущество партии, поручив Троцкому руководить правительством? Возможно. Но после окончания Гражданской войны Троцкий так и не занял официальной должности, которая могла бы сравниться по престижу и влиянию с тем положением, которое он когда-то занимал. Он был одним из ведущих литературных критиков страны. Он читал лекции по экономике. Он способствовал первоначальным дипломатическим успехам Советской России, помогая налаживать политические и военные связи с Германией, а также возобновить выгодные контакты с Великобританией. В глазах общественности страной продолжали руководить Ленин и Троцкий. Сам Сталин позднее признавал, что Троцкий был в стране самой популярной фигурой после Ленина.

Но почва медленно уходила у него из-под ног. Сталин, став генеральным секретарем, сразу же начал политические маневры с целью получить статус преемника Ленина. Он всегда держал Троцкого в поле зрения, но сам Троцкий не стремился к власти. Сторонники могли считать это признаком принципиальности, свидетельством отсутствия у него бонапартистских амбиций. Однако это могло быть и разновидностью высокомерия, отражением веры Троцкого в то, что его заслуги как революционера и военачальника являются гарантией того, что, когда придет время, он будет неизбежно признан единственно возможным преемником Ленина. Он был готов принять власть, но не был готов драться за нее. Это делало его малоприспособленным к предстоящей борьбе. Налицо был трагический контраст между блестящим стратегическим даром, проявленным Троцким в 1905 и 1917 гг., и стратегическими и тактическими ошибками, допущенными им за долгие месяцы болезни Ленина. На каждом повороте, даже когда преимущество было на его стороне, он действовал с недостаточной целеустремленностью. Каждый ошибочный шаг делал его все более уязвимым. Годы спустя в своих мемуарах Троцкий попытался объяснить собственную нерешительность. «Мое выступление могло быть понято, вернее сказать, изображено как моя личная борьба за место Ленина в партии и государстве. Я не мог без внутреннего содрогания думать об этом». Но на кону стояло больше, чем то, каким будет место Троцкого в истории. Он достаточно хорошо знал Сталина, чтобы понимать, что под угрозой судьба революции. Однако ему так и не удалось найти в себе решимость встать на ее защиту.

Кроме, того, Троцкий был загипнотизирован собственным пониманием марксизма. Судьбу революций определяют социальные силы – массы. Сталину подобные теории были не интересны – он хотел, чтобы рычаги власти оказались в его руках. Это означало, что нужно незаметно взять под свой контроль партийный аппарат, а затем в нужный момент использовать его в своих интересах[30]. Сталинская стратегия не укладывалась в теорию власти, которой придерживался Троцкий. Есть определенная историческая ирония в том, что в 1917 г. Троцкий, вопреки своей интеллектуальной приверженности ортодоксально-марксистской теории революции, организовал захват мостов и правительственных учреждений, потому что именно так можно было получить контроль над Петроградом. Но когда Сталин брал под контроль партию, Троцкий не осознавал, что происходит, пока не стало слишком поздно. Он казался совершенно беспомощным. Ужасающий, почти непостижимый парадокс его жизни заключается в том, что человек, чье имя и присутствие сотрясали стены высших государственных учреждений, оказался политически наивным и беззащитным перед махинациями Сталина. Такой авторитет как Милован Джилас, знаменитый югославский марксист-диссидент, дал собственную суровую оценку фундаментальной слабости Троцкого как политика: «Замечательный оратор, писатель утонченного стиля, разящий полемист, человек широкой культуры, умница, Троцкий был лишен единственного: чувства действительности»[31]. В случае Троцкого его слепота относительно происходивших вокруг него событий содержала в себе элемент самообмана и способствовала его падению.

На протяжении зимы 1922–1923 г. отношение Ленина к обоим этим людям оставалось переменчивым. Понимая, что силы покидают его, Ленин все сильнее беспокоился по поводу передачи власти. В декабре он начал составлять свое политическое завещание. В тексте, оформленном как письмо к съезду партии, он рассматривает кандидатуры возможных преемников – среди них были ветераны большевистского движения Зиновьев и Каменев, Пятаков и Бухарин, а также Сталин и Троцкий – и находит, что у каждого из них есть те или иные недостатки. Чувствуя, что в любом значимом политическом споре Троцкий и Сталин, скорее всего, окажутся во главе противоборствующих группировок, Ленин не хочет отдавать явного предпочтения ни одному из них в надежде избежать решительного раскола в рядах партии.

Товарищ Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть,