Вчера была война - Игорь Глазунов

машины ещё долго находили в округе, на хуторах и в ближайших лесах. Помню, как из леса в город пригнали немецкую легковую машину «Хорьх», которая была там спрятана. После войны грузовые трофейные машины на хуторах приспосабливали для перевозки сена. Широкая платформа без кабины, сбитая из досок и прикреплённая к раме, самодельное сидение. Такие машины ещё долго ездили на хуторах, выполняя хозяйственные работы. Одной из наших «забав» было развести в поле костёр, бросить туда собранные патроны, отбежать, залечь и слушать, как они рвутся и свистят. Бывали случаи, когда ребята оставались без пальцев. Это были наши игры, игры детей войны.

Летом все дни с утра до позднего вечера мы проводили на речке. Вента становилась нашей игровой площадкой! Кто дальше пробежит по свободно плавающим брёвнам в затоне, или как его называли тогда по-латышски – «ragata». Запруда-ловушка для брёвен, часть русла реки, огороженная спаренными брёвнами, которые перевязаны между собой проволокой. В ней бревна находились на плаву и отмокали месяцами. Затоны занимали половину ширины реки. Находились они недалеко от водопада. Сплавляемые по течению брёвна попадали в затон, и хаотично укладываясь в нём под давлением всё новых и новых брёвен.

Сплавщики баграми регулировали «укладку» брёвен.

И вот по этим свободно плавающим брёвнам мы устраивали своеобразные бега. Малейшая задержка на бревне – и оно начинало прокручиваться под тобой и тонуть. Ты балансируешь, теряешь равновесие и оказываешься в воде, ударяясь грудью о бревно, или сразу проваливаешься в воду между ними. Брёвна, оставшиеся за тобой после бега, ещё в движении и тебя начинает зажимать между ними. Тут уже в зависимости от позиции начинаешь действовать.

Благополучно выбраться из этой ситуации было две возможности: или взобраться на ускользающее под твоим весом бревно и продолжить бег, или, находясь в воде, удерживая руками качающиеся брёвна, выбрать направление чистой воды между хаотично лежащими в затоне брёвнами, поднырнуть под них и вынырнуть в просвете. Это оценивалось как сход с дистанции.

«Коронкой» считалось стоя сбалансировать на этом бревне, «успокоить» его ногами и продолжить бег. Действо это могло продолжаться долго. Вот уже почти удалось справиться с качающимся, стремившимся уйти из-под ног бревном! Одно неверное движение – и ты в воде. Всё. Ты сошёл с дистанции. Я и сейчас отчетливо вижу этот бег. Мелькающие под ногами разнокалиберные брёвна. Нога, которая в беге зависает на тысячные доли мгновенья, чтобы не наступить на сучок. Глаза ищут место, куда наступить. Всё удалось и ты, стоя на финальном бревне, медленно погружаешься с ним в воду. Победа!

Вторая забава в затонах была более опасной. Выглядело это так. С берега внимательно просматривался весь затон. Каждый высматривал свою «свободную воду» между брёвнами. На глазок прикидывал расстояние, которое ты мог «пронырнуть» и угол направления ныряния. Глубокий вдох – и ныряешь в выбранном направлении. Мощные гребки под водой. Понимаешь, что просвет по расчету должен находиться рядом, поворачиваешь голову и смотришь вверх. Под брёвнами достаточно темно, лишь видны просветы мутно-голубой полоской. По мере продвижения к выбранной цели светлеет. Есть! Выныриваешь на последних секундах. Несколько глубоких вдохов, и начинается путь обратно.

Бывали и критические ситуации, когда ныряя, ошибались в расчётах. Лёгкие разрывались, в глазах темнело. Понимали ли мы тогда всю степень опасности? Стоя на берегу реки перед «забегом» по свободно плавающим брёвнам, или ныряя под них, тобой уже управляло известное чувство мальчишеского максимализма и ложного стыда, что ты испугался… Не струсить! И ты действовал!

К счастью, всё заканчивалось благополучно, не считая ушибов и царапин, которые «жили» на нас постоянно.

Брёвна в затонах служили исходным сырьём для производства фанеры. Их подтягивали баграми, затем направляли к транспортёру, который уходил своими зацепами в воду, и брёвна уходили вверх по крутому берегу в свое «последнее плавание». Там начиналась территория завода «Вулкан», недоступная для нас и поэтому всегда манящая.

Как-то раз я незаметно пробрался на территорию со стороны реки и стал бродить там, прячась за складированными брёвнами. Линии транспортёров, огромные визжащие пилы, кроящие брёвна под нужный размер, бассейны с горячей водой, в которых распаривались брёвна перед подачей к лущильным станкам. Незабываемый запах распаренной берёзы, клубящийся туман над бассейнами.

Готовые калиброванные брёвна грузчики по направляющим грузили на вагонетки. Подходила мотодрезина, вагонетки цеплялись в сцепку и мотовоз, постукивая на стыках рельсов и на пределе своих мотовозовских сил, чихая, утаскивал их через дорогу в лущильный цех завода.

Вагонетки разгружались, брёвна укладывались в штабеля у станков. Станочники, их называли лущильщиками, заводили брёвна на станину станка. Бревно фиксировалось зажимами «по центра́м» и начинало вращаться на большой скорости. Включался реверс и к бревну подводился лущильный нож. В момент касания лущильного ножа коры обороты станка снижались. Раздавался треск и скрежет – это лущильный нож, сдирая кору, захватывал первый слой шпона.

Начиналась «борьба» бревна с лущильным ножом. Волнистая широкая лента шпона скатывалась по роликам на специальный стол и плавно укладывалась на ленту конвейера, который уносил её вглубь цеха. Там начинался технологический цикл превращения шпона в столярную плиту.

Бревно, вернее то, что от него осталось, называли «карандаш». Он снимался со станка, укладывался в штабеля и увозился на отгрузочную площадку. И так в две смены.

«Карандаши» продавали жителям города на дрова. В то время альтернативы дровяному отоплению в городе не было и процесс выбора «правильных» дров был важен. Важен он и сегодня. Разная древесина, разная теплоотдача, разный процесс горения и, как результат, разное время нагрева печки.

Вот таким было моё знакомство с заводом под таинственным названием «Вулкан», на который совсем скоро я приду работать, и на котором буду проходить свои первые «производственные университеты».

Завод был построен в 1878-ом году и обеспечивал работой жителей этого небольшого, красивого городка Курземского края, который в 19-ом веке носил название Goldingen. Судьба этого завода, как и многих заводов Латвии, печальна. В конце восьмидесятых «Вулкан» был технически переоснащён. На завод поступило новейшее деревообрабатывающее оборудование. В девяностых годах прошла приватизация завода.

Три собственника что-то не поделили. Несколько поджогов – и в результате завод сгорел. Выгорело всё. Долгие годы бывшая территория завода напоминала декорации фильма о войне. На завод было запрещено заходить. Опасались обвала, поэтому остатки развалин вскоре снесли.

Продукция завода «Вулкан» пользовалась большим успехом у производителей мебели. Реализация плановых объёмов производства была расписана на несколько лет вперёд. Преступно и бездарно государство планомерно уничтожало само себя.

Каждое первое сентября начиналась учёба.

И продолжается она всю жизнь…

Возвращаюсь в моё детство. На