Измена. Ты не защитил меня - Энди Дорн

от желудка к горлу, перехватывает дыхание. Лицо Дениса приближается, и я чувствую запах вина, которое он пил за ужином. Вижу, как его губы складываются для поцелуя.

— Нет, — говорю я, отстраняясь. — Денис, не сейчас.

Денис замирает, удивленно моргает.

— Конечно, понимаю, — говорит он, но голос звучит натянуто. — Извини, поторопился.

Он медленно отступает, но я вижу разочарование в его глазах. Губы сжимаются в тонкую линию, во взгляде мелькает досада. Он рассчитывал на другое развитие событий.

Денис обходит машину, садится за руль. Заводит двигатель, включает музыку. Из динамиков льется что-то попсовое, навязчиво веселое.

Дорога домой проходит в относительном молчании. Денис больше не пытается поддерживать разговор, только изредка комментирует музыку или дорожную обстановку. Я смотрю в окно на проплывающие мимо дома, фонари, редких прохожих.

Город маленький, ехать недолго. Вот уже знакомая улица, наш дом за забором. Денис паркуется у калитки, глушит двигатель.

— Спасибо за вечер, — говорю я, расстегивая ремень безопасности. — Было приятно вспомнить школьные годы.

Денис ловит мою руку, когда я тянусь к ручке двери. Его пальцы теплые, но прикосновение заставляет меня напрячься.

— Подожди, — говорит он. — Может, увидимся завтра? Съездим куда-нибудь за город, или я покажу тебе свой автосервис.

Я колеблюсь, глядя на наши сплетенные пальцы. Его рука крепко держит мою, и мне хочется вырваться, но я заставляю себя не дергаться.

— Я подумаю, — отвечаю неопределенно.

Денис смеется, и в этом смехе слышится что-то самодовольное, уверенное.

— Да что тут думать, Ксюш? Мы провели такой чудесный вечер! Его нужно обязательно повторить. Тем более, теперь я знаю, что ты свободна.

Я киваю, хотя на самом деле весь вечер чувствовала себя актрисой на сцене. Играла роль нормальной женщины, которая может спокойно ужинать в ресторане и непринужденно беседовать с мужчиной. Которая не вздрагивает от каждого резкого звука и не задыхается от приступов паники.

Которая не видит кошмары каждую ночь.

Денис наклоняется ближе, его лицо оказывается в нескольких сантиметрах от моего. Я чувствую запах его дыхания, вижу, как его глаза изучают мое лицо.

— Я понимаю, развод — это тяжело, — говорит он участливо. — Но жизнь продолжается. И нужно уметь открываться новому.

Я думаю о том, что он даже не подозревает, как это тяжело. Если бы знал правду. Если бы знал, что я потеряла ребенка. Что боюсь выходить из дома одна. Что просыпаюсь каждую ночь в холодном поту от кошмаров, где снова и снова переживаю ту ужасную ночь в переулке.

Что до сих пор люблю мужа, который предал меня в самый страшный момент моей жизни.

— Позвоню тебе завтра, — выдавливаю я из себя, лишь бы он отпустил мою руку.

— Только не затягивай, — подмигивает он. — А то такие как ты долго одинокими не остаются. Еще кто-нибудь перехватит.

В его словах слышится обещание, предупреждение и угроза одновременно. Он наконец отпускает мою руку, и я быстро выхожу из машины, едва не споткнувшись на неровном асфальте.

— Спокойной ночи, — бросаю через плечо, не оборачиваясь.

Слышу, как заводится двигатель, машина трогается с места. Только когда звук мотора затихает вдали, я позволяю себе выдохнуть.

Дом встречает меня темнотой и тишиной. Родители уже спят — папа встает рано на работу, а мама ложится вместе с ним. Я тихо прохожу через прихожую, стараясь не скрипнуть половицами.

В своей комнате включаю настольную лампу. Желтый свет заливает знакомое с детства пространство: кровать с выцветшим покрывалом, стол с учебниками, полки с книгами. Все такое маленькое, уютное. Но сейчас даже эти родные стены не могут дать мне ощущение защищенности.

Снимаю темно-синее платье, вешаю его в шкаф. Ткань все еще хранит запах ресторана — смесь специй, духов и сигарет. Иду в ванную, смываю косметику. Тональный крем и тушь стекают в раковину грязными потеками.

В зеркале отражается мое настоящее лицо — изможденное, с потухшими глазами и острыми скулами. Кожа бледная, почти прозрачная.

Мне кажется, что я никогда не смогу стать той женщиной, которой была раньше. Той наивной девочкой, которая верила в любовь. Которая мечтала о семье и детях. Которая думала, что знает, что такое боль.

Я не знала тогда ничего.

Переодеваюсь в старую пижаму, ложусь в кровать и выключаю свет. Натягиваю одеяло до подбородка, пытаясь согреться, но холод идет изнутри, и никакие одеяла не помогают.

Закрываю глаза, но сон не идет. Мысли крутятся в голове, не давая покоя. Вижу лицо Дениса, его самоуверенную улыбку. Чувствую, как его рука сжимает мою. Помню его слова: «Такие как ты долго одинокими не остаются».

Но больше всего думаю о Максиме.

О том, как он стоял у двери с букетом белых роз. Как кровь капала из его разбитого носа на белоснежные лепестки. О боли в его глазах, которая показалась мне искренней.

Может быть, он действительно раскаивается? Может быть, он понял, что потерял? Но разве это что-то меняет? Разве это может вернуть нашего сына?

Я поворачиваюсь на бок, прижимаю подушку к груди. Слезы жгут глаза, но я не позволяю им пролиться. Наплакалась уже достаточно. Слезы ничего не изменят.

За окном шуршит ветер в голых ветках березы. Где-то вдали лает собака. Звуки обычной провинциальной ночи, спокойные и умиротворяющие. Но мне от них не легче.

Я думаю о завтрашнем дне. Нужно будет найти вежливый способ отказаться от встречи с Денисом. Придумать какую-нибудь причину. Или просто сказать правду, что не готова ни к каким отношениям.

Хотя какая разница? В нашем городке все равно все знают друг друга. Скоро все будут сплетничать о том, что я вернулась домой без мужа. Будут строить догадки, придумывать версии.

Я зарываюсь глубже под одеяло, пытаясь спрятаться от всего мира. От вопросов, от участливых взглядов, от необходимости каждый день притворяться, что со мной все в порядке.

Часы на стене тикают монотонно и навязчиво. Стрелки показывают половину первого ночи. Я лежу с открытыми глазами, глядя в потолок, и понимаю, что это будет еще одна бессонная ночь.

Одна из многих.

Глава 23

Ксения

Утром я просыпаюсь от звуков, доносящихся с кухни — мама готовит завтрак. Голова тяжелая от недосыпа, во рту сухость. Встаю, натягиваю халат и иду к окну раздвинуть шторы.

И замираю.

На улице, прямо напротив нашего дома, стоит знакомый черный «Мерседес». Мое сердце делает болезненный кувырок. Я вглядываюсь пристальнее и понимаю, что