Измена. Счастье вопреки - Катя Лебедева

Слова друга проходятся прямо по сердцу, бьют по самому больному, и так хочется рявкнуть на него, потребовать, чтобы замолчал, но он ведь правду говорит, правду, которую я не хотел признавать.

— Пойми, она у тебя не какая-то затюканная жизнью девчонка, она боец и, может быть, сейчас расклеилась, может быть, сейчас ей плохо, но, когда жизнь прижмет, она соберет всю волю в кулак и выстоит, она горы свернет. Просто рядом с тобой, ей это было не нужно.

— Она еще к ней не готова. Ты понимаешь это? Не готова. Если я ей все расскажу, вот тогда точно ее потеряю, — потирая переносицу, отвечаю ему.

— Дурак ты, Вить, дурак. И не лечишься.

— Не дурак, Мир, не дурак. Я ей расскажу, но тогда, когда для этого действительно будет подходящий момент, — и едва я заканчиваю это говорить, как из-за закрытой двери выходит врач, и я срываюсь к женщине в возрасте, которая понимает меня без слов.

— И с мамочкой, и с ребенком все хорошо, — всего несколько слов, но как много они для меня значат.

— Спасибо, — искренне благодарю ее.

Спасли, их спасли, а значит и мы будем спасены.

Глава 29

Аня

— И что ты думаешь по этому поводу? — не осуждает, а спокойно спрашивает подруга, когда я ей рассказываю все, что со мной произошло, в том числе и про утренний разговор с мужем.

Он искренне раскаивался, просил прощения, пообещал, что больше меня это не коснется, и он все исправит. Вот только я не знаю, что ей ответить на поставленный вопрос, потому что, честно говоря, я еще ни о чем не думала. Да, я его слушала, услышала, выслушала, но решение какое-то…

Не знаю, ни о чем не хочу думать, да и не могу думать. Они все от меня слишком многого хотят. Слишком. Я не умею вот так быстро ориентироваться во всем.

Мне надо подумать, взвесить, решить, готова ли я рисковать, потому что сейчас я не готова. Но, возможно, просто недостаточно уверена в муже. Может быть, еще боюсь за себя, за ребенка, еще за что-то, не знаю. Страхов во мне сейчас точно очень много.

— Ох, Тоня, если бы это все было так просто. Я не знаю, что тебе ответить, у меня сейчас в голове все не укладывается. Единственное, о чем я могу думать, это сохранение беременности и больше ни о чем. Стоит только подумать о Вите, так сразу в голове стоп, пустота, вакуум. Не знаю, почему так, но как есть.

Устало пожимаю плечами, а подруга как-то странно машет головой из стороны в сторону.

— Да, ребята, натворили вы дел. Анют, ты не обижайся, но принимать чью-то сторону я не буду, потому что, как бы то ни было, чужая семья потомки и винить кого-то, оправдывать, раздавать советы, все же поняла, что не могу.

Я ее за это не осуждаю, когда ты не знаешь, какая там жизнь за закрытыми дверьми чужого дома, ты можешь судить лишь субъективно, а в данной ситуации мне нужно объективное мнение, которого никто не даст, в том числе и я, потому что у меня свои мысли и взгляды. Советы — это вообще дело такое, и близко неблагородное ни на грамм, ни на минуту, ни на секунду.

Собственно, поэтому я сама никогда никому не даю советы, вдруг мое слово окажется решающим, и оно будет в корне неверным, а человек загубит свою судьбу? И ладно, если только свою. Нет, я не могу взять на себя такую ответственность, не могу, и подруга явно рассуждает также.

— Да мне хочется сказать, беги от него, не верь ему, плюй на все, оставь все, но не могу, понимаю, что не могу. Все слишком сложно и запутанно, и слова Вити тому подтверждение. Он играет в какую-то игру, вот только в какую непонятно ни тебе, ни мне.

Доверие вообще хрупкая вещь, а когда оно сталкивается с внутренними демонами, когда умудряется поддаться на провокации внутренних тараканов, быть беде. С Витей произошло именно это, увы, и ах. Что тут еще сказать? Нечего.

— Он ничего не говорит, и это тоже тревожный звоночек. Муж не доверяет тебе. Да, можно допустить мысль, что сейчас он не хочет тебя волновать из-за беременности, но до этого он ведь не знал, что ты в положении, значит вполне себе мог все рассказать, но он этого не сделал.

Верно, не сделал. Он промолчал, предпочел играть в одиночку, хотя мы пара, мы партнеры, мы одно целое, но в этом вопросе он решил отказаться от помощи своей половинки.

Не зная истинных мотивов, не зная, что творится в его голове, и почему он так поступил, я не могу делать никаких выводов, а он мне не скажет, в этом вся проблема, в этом вся загвоздка. Не в доверии, а скорее во внутренних страхах Вити, которые он никогда не покажет.

— Почему не сделал, никто не знает. Поэтому, дорогая моя подруга, единственное, что я могу тебе сказать, это смотри сама. Мое мнение ты уже знаешь, остальное неважно. Я не приму за тебя решение.

— О да, решение принимать только мне, — потирая ладони большими пальцами, отвечаю подруге и тихо усмехаюсь.

— Знаешь, я тебе одно могу посоветовать, говори с ним, говори, доставай, требуй, не давай ему уйти от ответа. Пусть он почувствует, что влип, пусть нервничает, переживает.

Понервничает, попереживает? Куда уж еще больше? Мне кажется, он за эту ночь даже постарел немного, как-то еще больше возмужал, заматерел. Я понимаю, что это бред, но у него словно пара седых волос на висках появилось.

— Не надо, чтобы он считал, что разговор закончен, что ты готова довольствоваться малым. Нет, сейчас он должен понять, как бы не сложилась ваша судьба, хочет он того или нет, но будет обязан всегда считаться с тобой, объясняться с тобой.

Да не нужно мне ему об этом говорить. Я видела это в его глазах. Он все прекрасно понимает, просто бывают темы табу, и вот нынешняя ситуация, это одно большое табу, и пока он не будет готов, не откроется мне, а я не хочу трепать себе нервы, я устала. Я не хочу во всем этом разбираться. Я просто хочу жить. Жить вдали от всего этого. Вот и все.

— Здесь и