Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

чем другие бодрствующие люди.1 Против него выступали папы, опасавшиеся его посягательств на папские государства; германские императоры, возмущенные его аннексией Абруцци; византийцы, мечтавшие вернуть себе южную Италию; африканские мусульмане, жаждавшие вернуть Сицилию, но он сражался со всеми ними, иногда с несколькими сразу, и вышел из войны с королевством, большим, чем прежде, и с новыми приобретениями в Тунисе, Сфаксе, Боне и Триполи. Он использовал умных сарацин, греков и евреев Сицилии, чтобы организовать лучшую гражданскую службу и административную бюрократию, чем была в то время у любого другого государства в Европе. Он допустил феодальную организацию сельского хозяйства на Сицилии, но держал своих баронов в узде с помощью королевского суда, закон которого распространялся на все сословия. Он обогатил экономику Сицилии, привозя ткачей шелка из Греции, и способствовал развитию торговли, обеспечив компетентную защиту жизни, путешествий и имущества. Он предоставил религиозную свободу и культурную автономию мусульманам, евреям и греко-католикам, открыл карьеру для всех талантов, сам носил мусульманскую одежду, симпатизировал мусульманской морали и жил как латинский король при восточном дворе. Его королевство в течение нескольких поколений было «самым богатым и цивилизованным государством в Европе».2 а сам он был «самым просвещенным правителем своего века».3 Без него Фридрих II, еще более великий король, был бы невозможен.

Книга короля Рожера из Идриси свидетельствует о процветании норманнской Сицилии. Выносливое трудолюбивое крестьянство покрывало урожаем богатые земли и кормило города. Они жили в лачугах и терпели обычную эксплуатацию полезных людей умными, но их жизнь была украшена красочной набожностью и скрашена праздниками и песнями. Каждое время сельскохозяйственного года имело свои танцы и песнопения, а время винограда приносило вакхические пиры, которые связывали древние сатурналии с современным карнавалом. Даже для самых бедных людей оставалась любовь, а народные песни варьировались от притворства и сатиры до лирики чистейшей нежности. В городе Сан-Марко, говорит Идриси, «воздух благоухает фиалками, растущими повсюду». Мессина, Катания, Сиракузы снова процветали, как в карфагенские, греческие или римские времена. Палермо показался Идриси лучшим городом мира: «Он кружит голову всем, кто его видит… в нем есть здания такой красоты, что путешественники стекаются к нему, привлеченные славой чудес архитектуры, изысканного мастерства, восхитительных концепций искусства». Центральная улица представляла собой панораму «возвышающихся дворцов, высоких и превосходных пансионов, церквей… бань, магазинов великих торговцев….. Все путешественники говорят, что нигде нет зданий более чудесных, чем в Палермо, и ни одного зрелища более изысканного, чем ее сады удовольствий». А мусульманский путешественник Ибн Джубайр, увидев Палермо в 1184 году, воскликнул: «Потрясающий город!.. Дворцы короля окружают его, как ожерелье сжимает горло девы с хорошо наполненной грудью».4 Посетителей поражало разнообразие языков, на которых говорят в Палермо, мирное смешение рас и вероисповеданий, соседство церквей, синагог и мечетей, элегантно одетые горожане, оживленные улицы, тихие сады, уютные дома.

В этих домах и дворцах искусство Востока служило завоевателям с Запада. На ткацких станках Палермо ткали великолепные шелковые и золотые ткани; мастера по слоновой кости изготавливали маленькие шкатулки, украшенные тонкой резьбой или причудливыми узорами; мозаичисты покрывали полы, стены и потолки восточными сюжетами. Греческие и сарацинские архитекторы и ремесленники возводили церкви, монастыри и дворцы, в планировке и орнаментах которых не было и следа норманнских стилей, а тысячелетнее влияние Византии и арабских стран. В 1143 году греческие художники построили для греческих монахинь на средства, предоставленные адмиралом Роджера Георгием, монастырь, посвященный Санта-Марии дельи Аммиральо, но теперь известный как Марторана по имени его основателя. Он был так часто реставрирован, что от его элементов двенадцатого века мало что осталось. Как правило, вокруг внутреннего купола идет арабская надпись из греческого христианского гимна. Пол из сверкающего разноцветного мрамора; восемь колонн из темного порфира обрамляют три апсиды, их капители изящно вырезаны; стены, эстрады и своды сверкают золотыми мозаиками, включая знаменитого Христа Пантократора — Вселенского Царя в куполе святилища. Еще прекраснее Капелла Палатина, часовня дворца, начатая Рожером II в 1132 году. Здесь все изысканно: простой дизайн мраморного покрытия, совершенство стройных колонн и их разнообразных капителей, 282 мозаики, заполняющие каждое заманчивое пространство, над алтарем — торжественная фигура Христа в одной из величайших мозаик мира, а над всем этим — массивный деревянный потолок в виде сот, вырезанный, позолоченный или расписанный восточными фигурами слонов, антилоп, газелей и «ангелов», которые, вероятно, были часами из магометанской мечты о рае. Во всем средневековом и современном искусстве нет ни одной королевской часовни, которая могла бы сравниться с этой жемчужиной норманнской Сицилии.

Роджер умер в 1154 году в возрасте пятидесяти девяти лет. Его сын Вильгельм I (1154-66) заслужил титул «Плохой», отчасти потому, что его жизнь была написана его врагами, отчасти потому, что он позволял другим править, пока сам жил среди евнухов и наложниц в восточной непринужденности. В его правление мусульмане Туниса восстали против христиан и положили конец власти норманнов в Африке. Вильгельм II (1166-89) вел во многом такую же жизнь, как и «Плохой», но доброжелательные биографы называли его «Хорошим», хотя бы для того, чтобы избежать путаницы в именах. Он просил прощения за свои распущенные нравы, финансируя в 1176 году монастырь и собор Монреале — «королевскую гору» в пяти милях от Палермо. Экстерьер представляет собой неприятную путаницу стволов и переплетающихся колонн; клуатры — произведение величественной силы и красоты; мозаики интерьера известны, но грубы; капители, однако, богато украшены резьбой с реалистичными изображениями — пьяный и спящий Ной, пастух, пасущий свинью, акробат, стоящий на голове.

Возможно, восточные нравы норманнских сицилийских королей ослабили их конституцию и укоротили их род. Через сорок лет после смерти Рожера II его династия бесславно угасла. Вильгельм II не оставил детей, и королем был избран Танкред, незаконнорожденный сын сына Рожера II (1189). Тем временем германский император Генрих VI женился на Констанции, тетке Вильгельма II; стремясь объединить всю Италию под императорской короной, он претендовал на сицилийский престол; он заручился активным союзом Пизы и Генуи, чью торговлю раздражал норманнский контроль над центральным Средиземноморьем; в 1194 году он с неодолимой силой появился перед Палермо, убедил его открыть перед ним свои ворота и был коронован как король Сицилии. Когда он умер (1197), то оставил свои троны трехлетнему сыну Фредерику, которому предстояло стать самым могущественным и просвещенным монархом тринадцатого века, богатого на могущественных королей.

II. ПАПСКИЕ ГОСУДАРСТВА