Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки - Илья Витальевич Карпов

конечно, дураку сразу в рыло. У нас это никакой не секрет, вся деревня знает, что дочка священника ведьма. Да только не та, что со зверями и птицами дружбу водит, а, верите или нет, может воды из колодца без ведра достать. Сам бы не видел — ни в жизнь бы не поверил.

— Это как же у неё выходит?

— А так. Рукой махнёт, вода прыг из колодца в ведро, будто плеснул кто-то. Она когда впервые такое устроила, девчонкой ещё была. Мы было решили, что в колодце сидит кто-то, знаете, дети-сорванцы балуются. Глядь, а там никого. Тогда одна бабка запричитала, мол, в колодце чёрт засел, а девка с этим чёртом дружбу водит. Ну, мы, конечно, бабку сразу…

— Что, тоже в рыло? — усмехнулся Грегорион.

— А? Да нет, — отмахнулся человек, — на смех мы её подняли. Где ж это видано, чтобы дочка священника да с нечистью зналась? В общем, когда те хмыри потребовали выдать им девчонку, у нас вся деревня горой встала. Попытались они было нас припугнуть, палицы достали, махать принялись, да только мы тоже не робкого десятка. А как они Мике Косоухому в бочину заехали, так тут уж мы всей гурьбой…

— И что с ними теперь?

— Вон в лесочке висят неподалёку. Кто-то предлагал посреди деревни повесить, да только не надо нам дряни этой. Воняют, ворон привлекают, да и столбы ставить ещё под них. Нет уж, много чести такому дерьму, что готовы дочь от отца забрать.

— Думаю, в столице это так не оставят, — задумчиво произнёс Грегорион. — Конечно, о случившемся они узнают нескоро, но пойдёт молва.

— Вот мы теперь и решили частокол строить. Потому-то ты нам и нужен, путник. К слову, как звать-то тебя?

— Грег.

— А меня Форгельт, я брат старосты местного. Ну, вот и пришли. Поработаешь — поешь. А там, глядишь, и дело к вечеру. Заночуешь, утром продолжишь путь.

Частокол, по задумке местных, должен был окружать дом старосты, храм и ещё несколько домов в центре деревни. Форгельт сказал, что они бы рады защитить так всё поселение, да только где взять столько брёвен? И работа растянется слишком уж надолго.

Грегорион узнал, будто бы поддержать восстание согласились не только соседние деревни, но даже кто-то из рыцарей или даже мелких лордов. Последнее, конечно, звучало совсем уж невероятно, но в последнее время инквизитор мало чему удивлялся.

— А ещё, — говорил Форгельт, — ходит по сёлам местным девица при оружии, а при ней отряд верных воинов. Кто конные, кто пешие, кто с баграми, кто с дубинами. Сразу видать, из простых. Мол, людей собирают, чтобы отпор серым дать, да только из наших с ней всего один паренёк пойти решился. Остальные порешили, что частокол строить — оно надёжнее.

Хмурые и полные подозрения взгляды местных мужиков сменились восхищением, когда Грегорион в одиночку поставил бревно, с которым они не могли справиться вчетвером. Ближе к вечеру работники стали расходиться по домам, пока, наконец, у частокола не остались только инквизитор и Форгельт.

— Красота, — протянул брат старосты, окинув взглядом свежевыстроенный участок частокола. — Славный ты мужик, Грег. А уж силищи такой я в жизни не видел. Будет, что внукам рассказать. И ведь смирный такой, хоть и огромный, точно медведь.

— Нет мне резона буянить. Вы мне ничего не сделали.

— Эх, все бы так, — вздохнул Форгельт и опёрся на бревно. — Тут с неделю назад случай приключился. Заприметили двоих, с востока появились. Ну, мы к ним вышли, как к тебе, а там парень с девкой, светленькой такой, волосы точно солома. Причём на вопросы только она и отвечала, а парень тот волком смотрел, аж не по себе становилось. Пустили на ночлег, а один из наших у этого гада уши обрезанные заприметил, представляешь? Начали девку расспрашивать, мол, чего она с эльфом шастает, а тот как на нас набросится, будто зверь загнанный! Троих хорошо порезал, но жить будут. Короче, огрели мы его по голове, а после отправили к тем хмырям в лес, на соседний сук. Вот ведь дурень… Сидел бы смирно, да уши получше прятал, так бы и ушёл с миром. Деваха тоже вступаться начала, шипела проклятья, мать поминала какую-то, чистая ведьма! Да только не стали мы её губить, посадили под замок, пускай остынет, одумается. Наверняка остроухий ей голову заморочил. Слыхал я, бывает такое…

В этот момент в голове Грегориона вспыхнула яркая мысль, и неожиданно даже для самого себя он задал вопрос:

— А как её звали?

— Вспомнить бы… — Форгельт почесал затылок. — Не то Исса, не то Изма. Чудное имя, не нашенское.

— Изра, — произнёс инквизитор, не веря своим ушам.

— Точно. А ты, никак, её знаешь?

— Виделись однажды. Можно с ней поговорить?

— Ну, отец Хофрин, конечно, не велел, — с сомнением сказал Форгельт, — но раз уж вы знакомы… Вдруг ты её вразумишь. Видишь домишко пустой на краю деревни? Мимо него проходили, пока сюда шли. Вот там ведьма и сидит. В нём раньше семья жила, да уж три года как сгинули. Жестокая была зима…

Засов на двери указанного дома был приколочен гвоздями. Грегорион обошёл здание кругом и увидел заколоченное досками окно. Он подошёл к нему ближе и негромко позвал:

— Изра?

Ответа не последовало. Тогда он произнёс имя ведьмы чуть громче:

— Изра!

Но и на этот раз никто не отозвался. Неужели Форгельт всё перепутал и деревенские схватили совсем другую девушку? Могло ли такое случиться? Безусловно, могло, но, собрав последнюю надежду, Грегорион позвал в третий раз.

— Изра!

И только теперь он уловил какой-то шорох внутри дома.

— Чего тебе? — послышался недовольный, но знакомый голос.

— Это действительно ты? Ведьма Изра из Белого ручья?

— Я не… Откуда ты это знаешь? Ты кто?

— Грегорион Нокс.

Из-за заколоченного окна донёсся удивлённый вздох.

— Не может быть, — прошептала девушка.

— Послушай, я вытащу тебя. Когда стемнеет и все уснут, я вернусь за тобой…

— Грег! Ты там скоро? Идём, отужинаешь в доме брата, — донёсся до слуха голос Форгельта.

— Мне нужно идти, но я вернусь, клянусь тебе.

Грегорион отошёл от окна и отправился на ужин. Деревенская снедь была, как и ожидалось нехитрой, но сытной на вид. Инквизитор даже пожалел, что больше не испытывал