Зачарованный сад - Александра Леонидовна Баркова

второе… проваливает, а уж третье… тоже проваливает. Тем не менее он узнает, что на дне моря растет цветок бессмертия, Гильгамеш ныряет за ним, добывает и идет с ним в свой город. И вот когда родной город уже виден, Гильгамеш решает искупаться — неприлично же царю приходить в дорожной пыли! А пока он купается, приползает змея и похищает цветок бессмертия.

Купальская ночь. Витольд Пружковский, 1875 г.

National Museum in Warsaw

Как мы видим, в вавилонском сюжете нет папоротника, но в остальном он более чем похож на русский. Разумеется, они возникли независимо друг от друга, но отражают одну и ту же мечту о достижении невозможного — а поскольку и знание языка трав, и бессмертие для древнего человека невозможны, то герой теряет такой цветок. В обоих случаях сюжет строится на том, что цветок достается недостойному, и если простой крестьянин в этой роли вполне уместен, то превращение могучего победителя чудовищ в неудачника — это очень сильный авторский ход писателя по имени Син-лике-унинни (он жил в XVII веке до н. э., писал клинописью по глине, но это не мешает ему быть вполне современным по духу автором).

Мы сворачиваем на боковую дорожку к следующим папоротникам.

Несмотря на то что церковь именовала папоротник «цветами дьявола», в народе его именовали «святая папора». Народное православие отлично встроило в языческие, по сути, ритуалы христианскую атрибутику: поскольку ищущий жар-цвет должен защищаться от нечистой силы, то ему следовало подготовить себя к этому постом и молитвой, взять с собой сретенскую свечу, а круг от нечисти очертить не просто ножом, но именно тем, которым разрезали пасху. Другой вариант — этот круг следовало выложить поясом священника, причем этот пояс надо было… украсть. Могло защитить от нечисти и Евангелие, но тоже краденое.

Магия краденого очень широко представлена в народных верованиях: самые разнообразные предметы перестают быть обыденными и становятся чудодейственными, если их стащить у соседа. Логика таких действий нам вполне понятна: ритуальное воровство — это могучий выброс адреналина в кровь, что обостряет интуицию и вообще активизирует все силы организма. Но когда речь идет о том, что для купальского костра надо было воровать дрова, то это выглядит органично, когда же от купальской нечисти защищает не всякое Евангелие, а именно краденое, то это смотрится… скажем так, странно.

Еще один пример встраивания христианских реалий в поверья о папоротнике. Все знают, что жар-цвет цветет совсем недолго. Часов у крестьян, разумеется, не было, поэтому короткие отрезки времени измеряли чтением молитв. Так вот, жар-цвет сияет ровно три молитвы.

Что же мог дать жар-цвет? Поверье про клады — наиболее известное, но, как ни странно, не самое распространенное. По сути, оно — частный случай уже знакомых представлений о том, что цвет папоротника дает знание языка животных, языка трав (мы уже говорили о том, что народная медицина часто была суеверием; как видим, это вполне осознавалось крестьянами), всеведение вообще и знание, где зарыты клады, в частности. В число знаний, которое дает «святая папора», входит и способность к распознаванию всех ведьм. Как уже было сказано, в народной культуре «ведьма» — это персонификация беды, и поэтому фольклор изобилует руководствами, как же узнать, кто из реальных соседок является носительницей этих злых сил. Неудивительно, что цветок папоротника считается самым эффективным.

Еще одна способность, которую он дает, — невидимость, причем истории о ней часто не имеют негативного финала: это уже знакомый сюжет о том, как к мужику в обувь случайно попал цвет папоротника, он этого не замечает, приходит в деревню — и с удивлением обнаруживает, что его никто не видит.

Тропинка сворачивает за куст бузины, и мы видим… фонарный столб. Очень красивый, с литыми узорными элементами — он совершенно дико смотрится посреди леса-дендрария, заставляя вспомнить «Хроники Нарнии» Клайва Льюиса. Понятно, что семьдесят лет назад планировка ботанического сада была другой и этот фонарь светил… но сейчас он вызывает ощущение, будто ты попал в сказку.

Мы идем довольно большим переходом (тропа делает длинную петлю, хотя по прямой нам бы было метров пять) и останавливаемся там, где занимались виртуальным проращиванием сквозь череп змеи. Лука странного, конечно, не видно, но зато может повезти на цветущий куст чубушника, который мы неправильно именуем жасмином. Коричневые листья орешника от нехватки солнца стали банально зелеными, но нас интересуют не они, а все та же длинная, извивающаяся по земле ветка, так похожая на змею.

Когда мы имеем дело с живой народной традицией, нам не обойтись без научного термина «амбивалентность»: чем больше эмоций вызывает какой-то объект или явление, тем больше будет разброс этих эмоций, то есть объект может восприниматься и как благой, и как негативный (иногда даже одновременно). Это касается и триады «гроза — папоротник — змея».

Печь. Северин Фалькман, 1860–1869 гг.

Finnish National Gallery / Jenni Nurminen

С одной стороны, мы уже знаем поверья о том, что молния бьет в кусты папоротника, потому что там обитает нечисть. С другой стороны, дом на Купалу надо было обвешивать папоротником именно для того, чтобы защитить от нечисти (в каком-то смысле это действительно помогало, поскольку папоротник выделяет фитонциды и обеззараживает воздух), корень папоротника могли носить как оберег от нечисти. При этом именно папоротник входил в число магических средств защиты от грозы: когда начиналась буря, славяне защищались от небесного огня огнем печи: ее топили, а для надежности сжигали в ней тот папоротник, которым на Купалу был украшен дом. То есть папоротник — как образ земной молнии — должен был защитить от молнии небесной. Поверья о том, что если срезать папоротник, то пойдет дождь, мы уже знаем. В этом случае между папоротником и дождем нет противоборства.

Молния уподобляется змее, о вражде громовержца и змея мы уже говорили, а теперь добавим к ним и папоротник. Их противоборство выражено в поверье о том, что корень папоротника магически защищает от змей. Вместе с тем они могут быть и синонимичны: чтобы избавиться от блох, в дом следовало внести или листья папоротника (поможет?), или мертвую змею (причем змею надо было подвесить, но ниже уровня глаз, иначе люди ослепнут; эффективность этого средства обсуждать не будем). В некоторых случаях магия змей и папоротника абсолютно равнозначна: для получения всеведения служил не только цветок папоротника, но и мясо змеи.

Мы выходим из дендрария и идем в альпинарий,