Зачарованный сад - Александра Леонидовна Баркова

Когда крестьянка идет жать, она берет с собой грудного ребенка и кладет в борозду. Обычно такой ребенок орет — даже если он здоров, ему хочется, чтобы мать была рядом. Но бывает так, что ребенок не кричит, спокойно лежит, улыбается… В таком случае жница уверена, что это приходила русалка, покормила ребенка грудью и улыбается дитя тоже ей.

Юноша и русалки. Эскиз Альберта Эденфельда. 1896 г.

Finnish National Gallery / Hannu Pakarinen

И вот теперь, если задуматься, у нас возникает несостыковка в сроках. Русальная неделя — это июнь, а основное время жатвы — август и даже позже. Так как же русалка может кормить ребенка жницы, если всех русалок изгнали в середине июня (или, самое позднее, 13 июля)?

Иными словами, у нас под словом «русалка» подразумеваются два совершенно разных мифологических персонажа. Изгоняемые русалки — молодежь, умершая до брака, это русалки обоего пола. Персонаж, которого мы пока назовем «русалка с грудью», — строго женского пола, это дух плодородия. И ни один из этих типов русалок не связан с водой, хотя в нашем понимании русалка — именно водный дух.

И чтобы разобраться с этом, мы идем к пруду.

Осторожно, один за другим мы спускаемся в ложбину между двумя холмами. Рядом цветет аконит, рассказывать про него мне сейчас некогда, но я предупреждаю: ни в коем случае не ломайте цветов, некоторые из них очень ядовиты.

Дальше нам надо спуститься по лесенке, но у ее нижних ступеней разросся куст чубушника (который привычно называют жасмином). Да, здесь очень редко ходят… Что ж, вот и пригодилась моя трость: я прохожу вперед, отгибаю все это чубушно-жасминовое буйство (особенно прекрасно, когда он весь в цветах, какой-нибудь цветок застревает в моих волосах), прижимаю его тростью — и так открываю проход. После чего я рассказываю про «сфотографируйте место, которого нет в Москве», сама поднимаюсь по лесенке обратно, закрываю за собой куст-дверь — и быстро через второй холм прохожу с другой стороны, встречая группу уже на лестнице-кафедре под рябинами. Как раз посетители делают последние фотографии, надо немного подождать и рассказывать дальше.

Откуда мы знаем образ водяной русалки? Пушкинскую «Русалку» мало кто вспомнит, зато мы с детства знаем «Майскую ночь» Гоголя. И знаем, что такие русалки зовутся «мавки». Это утопленницы.

К утопленникам отношение было особым… особо жутким. Прежде всего, это человек, умерший до срока, то есть он не может уйти в страну мертвых, он превращается в нечисть и может забирать живых. Но даже если тело утопленника нашли и похоронили, река может потребовать свое обратно. Дошедший до ХХ века обычай требовал в случае засухи бросить в реку крест с могилы утопленника. Это явно сглаженная форма несравнимо более древнего обычая — отдать реке самого утопленника, его кости.

В связи с этим я не могу не рассказать потрясающую историю, произошедшую в Полесье (мне ее поведала Елена Левкиевская, наш выдающийся специалист по народной демонологии). Советский колхоз. Засуха. Что делают колхозники? Конечно, бегут на кладбище вытаскивать крест с могилы утопленника. А крест не выворачивается. Тогда они идут в правление колхоза, правление выписывает им трактор (!!!), трактор едет на кладбище и выворачивает крест. И тогда выясняется, что родственники утопленника, прекрасно зная этот обычай, приделали к кресту снизу широкую доску, чтобы его нельзя было вывернуть. Но мощь трактора они не учли.

Однако вернемся к Гоголю. Под его пером мавки предстают прекрасными девами, добрыми или злыми, но неизменно притягательными. Почему? Потому что это не фольклор, потому что это — литература. А литература имеет к фольклору такое же отношение, какое шашлык имеет к жизни баранов — качество шашлыка, конечно, зависит от того, как жил баран, но все-таки его зарезали, зажарили и полили изысканным соусом. Вот именно это и проделывает с фольклором любой автор. Он пишет для горожан, а горожанину приятно читать про прекрасных дев.

Как выглядят мавки в украинском фольклоре? Это ребенок (то есть мавки бывают и мужского пола) в неподпоясаной грязной сорочке, при встрече с ним следует сказать: «Иван да Марья, крещу тебя», — отчего мавка должна исчезнуть. То есть мавка — это умерший ребенок, который почему-то не был отправлен в мир мертвых. Кто любит «Гарри Поттера», тот видит в фольклорной мавке нечто подозрительно знакомое. Да, это очень похоже на образ домовых эльфов (и, кстати, история Добби заканчивается тем, что его выпускают из мира людей). Сравните Добби с Панночкой Гоголя — и вы узнаете, как много разных вкусностей можно приготовить из одного и того же фольклора.

Но что означает слово «мавка»? В нем мы видим сохранившийся древнерусский корень «навь», означающий неупокоенного мертвеца. Итак, мы выяснили, как же называли на Руси тех духов, кого отпускали русалиями. Их звали «навьи» или, возможно, «навки» — маленькие навьи.

Мавка и Лукаш. Рисунок неизвестного художника.

Государственное бюджетное учреждение Амурской области «Амурский областной краеведческий музей им. Г. С. Новикова-Даурского»

Но вода — женская стихия, поэтому представления именно об утопленницах — особенные. По русскому выражению, эти русалки зовут парней с ними на ветвях «колыхаться», причем если парень вступит в любовную связь с русалкой, то или она его залюбит до смерти, или он потом умрет от тоски по ней. А теперь сравним это с «Майской ночью», где мавка помогает главному герою в его любовной истории, и ощутим, как страшно далека литература от фольклора. Кстати, аналогичная история с «Жизелью» Адана, где виллисы — духи девушек, умерших до свадьбы, которые «затанцуют до смерти» мужчину, если он придет ночью на кладбище, но мертвая Жизель спасает своего возлюбленного (тоже явная переделка народных поверий в угоду городской публике).

Мы идем знакомым маршрутом к черной березе. Можно, конечно, рассказывать и под белыми, но под черной уютнее.

Русалии в том виде, в каком они дожили до XIX века, — это «похороны русалки» и троицкая березка. Береза — женское дерево в мифологии многих народов, поскольку белый цвет — цвет молока, цвет полотна. На Троицу березку могли срубать, одевать в сарафан или просто украшать лентами. Неделю ее носили по деревне, величали, а затем или топили, или бросали на ржаное поле. Березку могли украшать и не срубая, тогда девушки ее завивали, то есть закручивали ей ветки в кольцо, целовались через него — кумились, то есть обещали в будущем крестить детей друг у друга. Наконец,