Мировые религии и культы: главные святыни. От паломничества до религиозного туризма - Кэтрин Херлок

Нового Рима: Тимофея, ученика апостола Павла, в 357 году, апостола Андрея и евангелиста Луки – годом позже[311]. Он также стал строителем первого храма Святой Софии (Премудрости Божией), хотя до 430 года он так не назывался. Храм сгорел в 404 году, и его отстраивали заново. С новой церковью произошло то же самое в 532 году, и ее перестроили уже при императоре Юстиниане I.

Интерес к реликвиям и паломничеству резко возрос во время правления императора Феодосия I (правил в 379–395 годы): он запретил язычество и объявил христианство официальной религией империи. Он был полон решимости сделать город одним из наиболее святых в христианском мире. В 381 году он провел Вселенский собор, где постановил, что Константинополь является вторым по старшинству после Рима в церковной иерархии. Поддержки в других важных религиозных центрах Восточной Римской империи это заявление Феодосия не нашло: ни в Антиохии, ни в Александрии и ни даже в Риме[312]. Однако ему нужно было превратить город в мировой религиозный центр, который привлекал бы паломников, увеличивая тем самым его политический вес. Также он очень хотел заполучить правильные реликвии и осознавал их важность для своей репутации. Поэтому он лично доставил в Константинополь голову Иоанна Крестителя (во всяком случае, одну из них, ведь еще одна находится в Дамаске) и построил маленькую церковь Иоанна Предтечи, чтобы хранить ее там[313].

Собор Святой Софии на горизонте Стамбула. Изначально эту церковь посещали православные христиане, почитавшие само здание. В XV веке она стала мечетью, а затем музеем, однако в последние годы это снова мечеть

Сын Феодосия I Флавий Аркадий (правил Византией в 395–408 годах) и его внук Феодосий II (правил в 408–450 годах) продолжили его политику благоприобретения. Ее же держались жена Феодосия II Евдокия и его сестра, императрица Пульхерия, жена Маркиана (правил в 450–457 годах). Мощи святого Фоки перевезли в город в последние годы IV века, а останки пророка Самуила – десятью годами позже. Флавий Аркадий распорядился доставить их в город в сопровождении охраны и всего сената. В 415 году духовных приобретений у Константинополя вышло особенно много: в город привезли мощи отца Иоанна Крестителя, Захарии, и Иосифа, сына Иакова. После нескольких неудачных попыток благочестивой Пульхерии довелось заполучить руку Стефана Первомученика – мощи настолько ценные, что их поместили в специальную церковь при императорском дворце. Невестка Пульхерии Евдокия перенесла остальные мощи святого Стефана позже, и их поместили в церкви Святого Лаврентия[314].

Примерно через 100 лет после смерти Константина Великого город стал сокровищницей христианских реликвий, а при Феодосии II Новый Рим приобрел такую репутацию, что его стали называть вторым Иерусалимом. Этот эпитет впервые использовал сирийский монах Симеон Столпник, который, как известно, жил на вершине столпа. Согласно «Житию святого Даниила» (Life of St Daniel), по дороге в Иерусалим Симеон встретил святого Даниила (умер в 493 году) и посоветовал ему идти не туда, а «в Византию, и ты увидишь там второй Иерусалим, а именно Константинополь: там ты сможешь насладиться святынями мучеников и великими молитвенными домами». Мощи святого Симеона были доставлены в Константинополь для императора после его смерти, а святой Даниил, который тоже следовал аскезе столпничества, жил на окраине города на вершине столпа. Его впоследствии похоронили в могиле под мощами мучеников. В итоге оба подвижника оказались в священном городе, который искали за несколько лет до этого[315]. К концу века Константинополь также мог похвастаться иллюстрированным Евангелием от Матфея, которое было спрятано в могиле святого Варнавы, но извлечено оттуда и представлено императору.

Репутация святого города быстро закрепилась за Константинополем. О силе его святых и святилищ были написаны сборники чудес, первый из которых был посвящен близнецам Косме и Дамиану (в русской традиции – Кузьме и Демьяну), братьям-врачевателям. Место их погребения находилось за пределами городских стен на входе в бухту Золотой Рог, впадающую в Босфор, во Влахерне. Император Юстиниан I (правил в 527–565 годах) привез их прославленные мощи в город. После того как они чудесным образом исцелили его, он построил церковь в их честь. Им приписывают 38 чудес, которые могли произойти в их святилище или не произойти (они удивительно напоминают чудеса, связанные с другими местами), но это не имело значения. В тексте другого сборника чудес, посвященного святому Артемию Антиохийскому, написано, как благодаря его мощам творились чудеса в храме Иоанна Предтечи и больные исцелялись в Константинополе[316].

Вершиной архитектуры стал величественный собор Святой Софии. Когда он был перестроен, он был самым грандиозным зданием на планете. Юстиниан I хотел «мгновенное чудо света»[317]. Прокопий Кесарийский подробнее других описал правление императора: в его книгах указано, что входящие в церковь понимали, что «благодаря не человеческой силе или мастерству, а влиянию Божественному эта работа была сделана настолько тонко»[318]. Другим важным центром реликвий и паломничества был храм Богоматери Фаросской (Богородицы при маяке), который находится в самом сердце императорского комплекса. Впервые данные о нем появились в конце VIII века, но его перестроили полвека спустя по распоряжению Михаила III (правил в 840–867 годах), ставшего императором еще ребенком. В храме хранилось 48 реликвий, связанных со Страстями Христовыми, и среди них присутствуют несколько частей Животворящего Креста, самую известную из которых привезла еще в IV веке мать императора Константина Великого, о чем говорилось выше.

Идея сделать из Константинополя новый Иерусалим прожила долго и засела настолько глубоко, что когда грузинский архиепископ увидел город в середине XVIII века, он заплакал при виде «Константинополя… первого города, принявшего христианство»[319]. Однако обладание всеми этими реликвиями было необходимо не только ради создания большего количества достопримечательностей для паломников: благодаря этому правители Константинополя стали хранителями самых священных артефактов христианского мира. Владение ими служило свидетельством «богохранимого» статуса императоров и их права на власть[320]. За раннее Средневековье в императорском комплексе были построены множество церквей и часовен, куда впоследствии поместили найденные реликвии – правую руку Иоанна Крестителя, терновый венец, саван и сандалии Христа, а также чудотворный Мандилион (убрус) Христа, приобретенный в середине X века. Эта ткань, на которой чудесным образом запечатлено его изображение, является одной из самых известных реликвий – своего рода константинопольский аналог Вероники в Риме. Почти столь же привлекательными для паломников (если не в большей степени) были реликвии, связанные с Девой Марией, ведь Константинополь принял ее в качестве покровительницы в VI веке[321]. Для повышения статуса города и привлечения паломников императрица Пульхерия (умерла в 453 году) раздобыла для города пояс Богородицы из верблюжьей шерсти, ее покрывало или мантию, а жена Феодосия II Евдокия привезла в Константинополь икону Пресвятой Девы с младенцем Иисусом, написанную евангелистом Лукой. Также во Влахернской церкви Богородицы находился названный в ее честь источник[322].

Простым паломникам зачастую были недоступны достопримечательности такого высокого ранга, ведь они хранились в императорских часовнях и