Юрий Бондарев - Вячеслав Вячеславович Огрызко

ещё предстояло найти. Муж – Андрей Турков – порекомендовал обратить внимание на аспиранта МГУ Игоря Виноградова. Филиппова навела справки. Выяснилось, что отец Виноградова занимал должность заместителя заведующего международным отделом ЦК КПСС и имел выход на главного идеолога партии Михаила Суслова. Правда, сам Виноградов родственными связями старался не пользоваться. Даже когда завистники провалили защиту его кандидатской диссертации, он за поддержкой к папе не бросился. Филиппова, когда про это услышала, сильно удивилась и втайне от Котенко предложила несостоявшемуся кандидату наук посотрудничать с журналом, а позднее без ведома главреда оформила его на должность заведующего отделом прозы.

Несколько слов о самой повести Бондарева. Она в чём-то продолжает «Батальоны». Даже главный герой у этих двух вещей кажется одним и тем же. Только в «Батальонах…» он носил фамилию Ермаков, а в «Последних залпах» его стали звать Новиковым. Тогда Ермаков в составе батальона шестнадцать часов отстаивал на правом берегу Днепра наш плацдарм. Кончилось всё тем, что от батальона остались четыре бойца и сам Ермаков. Теперь часть Новикова вышла к советской границе, и начался ночной бой, затянувшийся на двое суток. Всё кончилось гибелью главного героя, а перед этим промелькнули и сцены любви, и картины ненависти, и многое другое. И всё это – без ненужных красивостей, которые еще встречались в «Батальонах». Писательский талант Бондарева явно рос и совершенствовался.

«Последние залпы» были напечатаны в первых номерах «Молодой гвардии» за 1959 год, что было во многом заслугой Филипповой. Но Котенко такой чересчур самостоятельный зам был не нужен – уже осенью 1959 года он от неё избавился. К тому времени Бондарев уже занимал большую должность в «Литгазете» и в благодарность за публикацию «Последних залпов» помог Филипповой устроиться в это писательское издание заведующей отделом науки.

После выхода номеров «Молодой гвардии» с «Последними залпами» зашевелилось наконец и руководство издательства «Советский писатель». В марте 1959 года оно передало повесть Бондарева на рецензию военному корреспонденту газеты «Правда» Сергею Борзенко.

Почему выбор издателей пал на Борзенко? Ведь он, хотя и успел напечатать какую-то повесть, в литературе разбирался плохо. Объяснение простое: директор издательства Николай Лесючевский слыл страшным трусом, ему понадобилось прикрытие. А Борзенко, во-первых, единственный из журналистов имел звание Героя Советского Союза за реальные подвиги в войну и, во-вторых, обладал корочкой главной газеты страны. Всё, что Борзенко публично говорил, можно было выдать за мнение «Правды», а следовательно, и ЦК партии.

Что в своём отзыве написал Борзенко? Он начал с того, что назвал Бондарева «выдающимся явлением в советской литературе» (РГАЛИ. Ф. 1234. Оп. 18. Д. 210. Л. 1). Правда, далее он на шести страницах не столько анализировал повесть Бондарева, сколько пересказывал её содержание. А из серьёзных замечаний у него было одно: название. «Вызывает возражение и заголовок повести – „Последние залпы“, – ворчал Борзенко. – Почему последние? Ведь описывается осень 1944 года, после которой было ещё так много залпов, да ещё каких, один Берлин чего стоит?!» (РГАЛИ. Ф. 1234. Оп. 18. Д. 210. Л. 6). Рецензент, видимо, так и не понял, что для героя повести Новикова последний залп прозвучал именно осенью 1944 года.

В итоге «Совпис» опередила «Роман-газета»: она перепечатала «Последние залпы» в сентябре, а книжное издание повести появилось лишь в ноябре 1959 года.

К слову, за третью повесть Бондарева пресса уже не травила. Наоборот, её везде начали нахваливать. Особенно постарались Григорий Бакланов и Александр Борщаговский (первый дал в июле 1959 года тёплый отзыв в «Новом мире», а второй в октябре того же года поместил хорошую рецензию в «Дружбе народов»). Исправился даже ортодокс Михаил Шкерин: он, стиснув зубы, вынужден был процедить несколько добрых слов о «Последних залпах» в главном рупоре Министерства обороны – газете «Красная звезда».

Но самому Бондареву, как говорили родные писателя, дороже всего была оценка его учителя Константина Паустовского. Весной 1959 года старый и больной мастер, задумавшись о будущем литературы, набросал заметки «Кому передать оружие?». И в них он привёл список надежд русской прозы. В нем было всего тринадцать имён: Владимир Тендряков, Юрий Казаков, Ричи Достян, Юрий Бондарев, Борис Балтер, Борис Бедный, Сергей Никитин, Иосиф Дик, Лев Кривенко, Анатолий Злобин, Макс Бременер, Михаил Коршунов, Инна Гофф. Обратите внимание: Бондарева мастер поставил на четвёртое место. Он писал: «Юрий Бондарев. Его вещи о войне резко выделяются среди множества вялых военных рассказов и повестей, написанных как бы „по долгу службы“».

Проницательные критики считали, что после «Последних залпов» Бондареву следовало перейти к освоению романного жанра. На этом настаивал, в частности, Михаил Кузнецов. Он писал: «…его (Бондарева. – В. О.) художественный опыт, проявившийся в этих двух повестях, послужит не только ему, но и другим романистам для создания того большого и ёмкого романа, которого так ждёт вся наша общественность» («Литературная газета». 1960. № 2. С. 250).

К написанию романа подталкивал Бондарева и критик Игорь Золотусский. «В следующей книге Бондарева, – писал он, – хочется узнать всего Новикова. Наверное, это будет книга о нём, о человеке его поколения. О Новикове после войны, о Новикове сегодняшнем. Новая, большая жизнь прожита им с тех пор, как отгремели последние залпы. Новая ответственность легла на его плечи» («Знамя». 1962. № 2. С. 217).

Ещё одна деталь. Под конец 1959 года Бондарева даже выдвинули за повесть «Последние залпы» на Ленинскую премию. Инициатива исходила от вернувшегося в журнал «Октябрь» Фёдора Панфёрова. В своём представлении в Комитет по Ленинским премиям он 1 декабря написал:

«Особенностью незаурядного творческого дарования Ю. Бондарева является умение выразить через трагически сложившиеся обстоятельства и поведение в них советского человека – всё величие таящейся в его сердце, в его помыслах преданности Родине. Ю. Бондарев – певец той симфонии чувств, которая звучит в человеческой душе в минуту подвига. Он как бы оживляет перед читателем, делает достоверной ту чудесную энергию, что бросала в последний бой Николая Гастелло, Александра Матросова, наполняла вновь и вновь души защитников Брестской крепости. Редколлегия „Октября“ видит в произведении Ю. Бондарева бесспорное достижение нашей литературы и в смысле художественного мастерства» (РГАЛИ. Ф. 2916. Оп. 1. Д. 215. Л. 20).

Тогда же засуетился и Котенко. 22 декабря 1959 года он провёл собрание редакции и актива журнала «Молодая гвардия» и поддержал выдвижение «Последних залпов» на Ленинскую премию. «Автору, – писал он в своём ходатайстве, – удалось создать обаятельный образ офицера капитана Новикова, вобравшего в себя лучшие черты советского человека» (РГАЛИ. Ф. 2916. Оп. 1. Д. 215. Л. 23). Правда, в заключительный тур повесть Бондарева так и не вышла и премии не получила.

Номера