Люди на карте. Россия: от края до крайности - Владимир Дмитриевич Севриновский

Теперь еду медвежатам носит Василий, внук Деда. Подрастают правнуки. Забытая деревня ожила, превратилась в родовое гнездо семьи Пажетновых. В начале девяностых порой приходилось кормить сироток на собственные сбережения, теперь под патриотичным российским флагом красуется эмблема IFAW – Международного фонда защиты животных, финансирующего медвежий «интернат». А Дед в свободное время пишет воспоминания и сказки для многочисленных потомков – да так, что зарисовки из жизни лосей и кабанов читаются взахлеб, как хорошие детективы.

– Мы с бабушкой – очень русские люди, – гордо говорит он.

– Для нас нет ничего лучше своего места. Одна журналистка написала, что в нашей деревне воняет навозом. А мне жаль, что таких сел мало. Живых, не стерильных.

На этих словах Дед медленно, словно с трудом улыбнулся, и суровое лицо лесовика внезапно преобразилось, будто солнечный луч пробился сквозь ветви дремучего бора. Этот человек, умеющий ценить жизнь со всей ее грязью и трагедиями, в своих странствиях научился главному – чистой любви, когда ради счастья существ, о которых заботишься, надо отказаться от всех внешних проявлений привязанности, вовремя отпустить их от себя, а если понадобится, спокойно принять даже их смерть, зная, что это тоже цена свободы, которую ты им подарил. Главное – что их лесная жизнь, пусть и скоротечная, была настоящей.

Лосиная утопия

Юный Ленин прячется в густом костромском лесу. Где-то в этих краях Иван Сусанин вел на гибель легковерных поляков, теперь окрестности оглашают боевыми кличами Нигилист и Приватизатор, отважно сражающиеся друг с другом и себе подобными. Но Ленин еще слишком мал, чтобы участвовать в октябрьских баталиях, даром что он щеголяет выросшей на удивление рано бородкой. Бороды и умища недостаточно. Нужны еще и рога. А потому Ленин тихонько объедает веточки и мечтает о будущих битвах. Таким прозвищем лосенка наградили из-за мамы, имя которой тоже начинается с буквы Л. А еще потому, что ленив очень.

Родина Ленина, Костромская лосеферма возле деревни Сумарокове, – место легендарное. И не только из-за уникальных экспериментов по одомашниванию лося. Здесь каждый, от директора до лосенка, – яркая личность, всех можно слушать часами, а еще отсюда отчаянно не хочется уходить.

– Малышей гладьте, только уши не трогайте, – разрешает главный технолог фермы Дмитрий Иванович Кудряшов. – Уши лосям заменяют глаза.

Мы проходим сквозь заветную калитку, отделяющую мир лосей от мира людей, и к нам подбегают пятнистая олениха с дочкой. Обе получают кусочки морковки.

– Был у них папаша, – рассказывает Дмитрий Иванович. – Умер от прободной язвы желудка. Туристы закормили. Он лопал все. Она, будучи беременной, той пищи не ела. Токсикоз. Потому и выжила. Мы пытались ее обмануть, как лосиху. Ничего не вышло, хотя лоси и олени – один отряд. Но смысл обмана у лосей – в слабом зрении, сочетающемся с изумительным обонянием и слухом. А олени отлично видят. Они стадные животные. У их самца гарем – десять-двенадцать важенок. У лося-быка никакого гарема нет. После оформления лосихе декретного отпуска на семь с половиной – восемь месяцев он через пару часов линяет. Делать-то с ней больше нечего. Олень на голове рога держит целый год, а лося природа обязывает вырастить их с апреля по август. До декабря они на голове, потом спадают, и еще четыре месяца он маскируется под лосиху. С оленями работать легче – они едят все. Можно сена на зиму заготовить, веников нарубить. А лосям обязательно свежую еду подавай. Поскольку уникальность лося – в одном: у него пища в желудке не бродит, и запаха, в отличие от прочих жвачных, он не имеет. Наш загон для лосих стоит полвека, но животными вообще не пахнет! А поставьте хотя бы на годик туда телят… Все потому, что лось никогда не будет есть богатую белками и углеводами пищу. Из зерновых – только свежий овес. Его мы используем для привязки к себе и обмана. Когда лосиху доят, даем ей овсяную кашку.

Судя по наскальным рисункам, лосей пытались приручать со времен неолита. Есть небесспорные свидетельства, что ханты запрягали их в сани, а якуты – скакали верхом. Однако со временем домашних лосей в Сибири вытеснили лошади и северные олени. В Швеции XVII века лосей использовали курьеры, а Карл XI даже мечтал о лосиной кавалерии. И неизвестно, как бы сложился поход на Россию его сына Карла XII, если б не пацифизм сохатых. Лесной гигант, безропотно ходивший в упряжке и даже тянувший плуг, категорически отказывался идти в бой и дезертировал при первых же выстрелах. Вдобавок рот у лосей приспособлен к поеданию кустов с острыми шипами, а потому на лошадиный трензель они почти не реагируют, из-за чего прослыли строптивцами. В Дерпте (Тарту) в XVIII веке было даже официально запрещено ездить на лосях по городу.

– Использовали кастрированных трехлетних самцов, – поясняет Дмитрий Иванович. – Они обычно деградируют, превращаются в чучело на четырех ногах, ни на что не реагирующее. Лосиху же объездить невозможно.

СССР с его идеей всеобщей коллективизации тоже не мог пройти мимо лесных индивидуалистов. Еще бы! Лось превосходно плавает, бежит со скоростью до пятидесяти километров в час, и его не остановят ни болота, ни бурелом. Копыта позволяют ему не проваливаться в трясину, причем в самых опасных местах зверь ползет на брюхе, отталкиваясь задними ногами. Через валежник он просто ломится. Как лось. Поэтому решено было перевоспитать лосей для таежных колхозов.

– В природе у них коллективов не бывает. Обычно дедовщина, одиночки, конкуренты. Группа собирается только на зиму – так легче прокормиться и отбиваться от хищников. Сколько бы люди ни вмешивались в их жизнь, они всегда остаются дикими животными и всегда реагируют на неизвестные звук и запах. Только лосенок одиннадцать с половиной месяцев по закону матушки-природы живет с лосихой. За две недели до родов он обязан покинуть мамку, иначе будет ею избит и изуродован. Потому что, если останется, затопчет новорожденного лосенка.

В 1949 году при Печоро-Илычском заповеднике создали первую в мире опытную лосеферму. Ее целью было выведение специализированного домашнего животного для тайги – такого же, как северный олень – для тундры, як – для высокогорий, а верблюд – для пустыни. Во времена Хрущева было сформировано шесть научных центров. После распада СССР они остались без финансирования.

– Везде лосей съели, а у нас три фанатика