Люди на карте. Россия: от края до крайности - Владимир Дмитриевич Севриновский

лосихами переселяются на ферму, ведь остановить распаленного самца невозможно, конкурента он видит во всем, что шевелится. Даже на трактор порой нападает. Из-за такой нервной жизни он теряет пятую часть веса.

– Бык, у которого растут рога, ни с кем не общается, – рассказывает Дмитрий Иванович. – Потому как стоит травмировать рог – и появится патология. А она приводит к смерти, поскольку соперник с хорошими рогами убьет его во время гона. У нас в прошлом году один бык другого порешил. Они сражались за лосиху. Обычно, конечно, слабый убегает, а сильный оформляет самку и идет дальше. Так десять-двенадцать лосих проходит за два месяца. Его обязанность – оформить, обязанность лосихи – родить и воспитать. В этом он никакого участия не принимает. В последние годы мы продаем маленьких лосят в возрасте пяти-семи месяцев для пополнения взятых в частную собственность лесов. Но не с целью убийства, а в качестве репродукторов.

Так и живет лосиная ферма, приноравливаясь к дикому нраву своих питомцев. Насильно взрослых лосей никто не удерживает. Лосихи приходят доиться сами, а потом вновь отправляются в лес, где грызут кору вместо овса и лечатся мухоморами, которые эффективнее лекарств. В 2012 году ферма отпраздновала появление тысячного лосенка. Казалось бы, возможность лосеводства доказана. Спрос на молоко огромен, лосят успешно продают на государственных аукционах. Но Дмитрий Иванович настроен скептически.

– Одомашнить лося невозможно. Многие пытались, ни у кого не получилось. Затратное это дело. Не финансово, а по времени. Особенно воспитание ребятишек в первые месяцы жизни. Грудные дети, что с них взять. С распадом государства идея лопнула как мыльный пузырь. Да и сама она – утопия. Хотя некоторые до сих пор верят. Многие поколения лосей через нас прошли. Казалось бы, уже давно они должны быть привязаны, приручены… Но нет. Попробуй не обмануть во время родов – убьет. У быка два месяца в году такая агрессия, что никакие загородки не остановят, все изломает. Дикие одиночки… Тысячелетиями пытались сделать лося домашним, но не вышло. И не получится никогда, кем бы человек ни мнил себя. «Перебьешься!» – сказала природа. И лось говорит: «Накося, выкуси!»

Эдуард

Компания, в которой я когда-то работал, занималась недвижимостью. Хотя фирма принадлежала людям настолько богатым, что они могли действовать строго по закону, число трупов на нашем пути примерно соответствовало числу купленных участков. Мы честно договаривались, честно платили (с подобающей наценкой за то, что деньги из Москвы), после чего начиналась свистопляска. Тогда мало кто из провинциальных бизнесменов получал сразу несколько миллионов долларов, и у многих срывало крышу. В одном городе зарезали риелторшу, укравшую часть комиссии, в другом продавец был завязан на кучу странных бизнесов, от этнических до театральных, так что мы даже не поняли, с кем он недостаточно поделился. В третьем во время кризиса выяснилось, что директор компании неосторожно подписал документы о персональной ответственности перед банком. Когда его затравили и кредитчики, и вчерашние партнеры, у молодого здорового мужика, бывшего десантника, не выдержало сердце. Однако самая глупая история приключилась в Волгограде. Но для начала надо пояснить, кто такой Эдуард.

Землю для нас искали люди разные. Честные трудяги и мелкие жулики, молодые ребята и советские зубры. Эдуард стоял среди них особняком. Это был поэт риелторского дела, с лучшими и худшими чертами, свойственными поэтам. Эдуард был раздолбаем лет сорока пяти. Длинный, как жердь, с курчавой, как у Пушкина, шевелюрой и добрым взглядом большого ребенка. Отправляясь за казенный счет в новый город, он зависал там, и через пару дней на всех городских дискотеках его знали в лицо. Всюду он заводил множество контактов, и у всех его новых знакомых как на подбор были приятные женские голоса. Независимость Эдуарда могла разозлить и самого демократичного шефа. Он постоянно опаздывал на рейс, появляясь у стойки регистрации в последний момент, но судьба и здесь благоволила ему – самолет, на который он не успел, взорвали террористы.

Почему же его терпели? Ответ был прост. Каким-то невероятным образом этот патологический растяпа ухитрялся находить больше интересных участков, чем все остальные агенты. Так произошло и с Волгоградом. Примчавшись на работу с полустертым отпечатком помады на шее, Эдуард показал нам такой вариант, что сразу стало понятно: строить будем здесь.

И понеслось. Поездки, учреждение компании, переговоры с владельцами…

Их было несколько. Миллионов долларов – тоже. В итоге, едва мы договорились о цене, как один владелец совершил очень странное самоубийство – вдруг решил выпить бутылку – другую концентрированной уксусной кислоты.

А еще через неделю наш директор, объезжая участок, заподозрил неладное. В тот же день он спешно вернулся в Москву и вызвал в кабинет Эдуарда. Тот, как обычно, расселся в кресле, заложил ногу на ногу и воссиял безоблачной детской улыбкой. Когда ему показали заново перечерченную карту, он лишь широко развел руками – бывает, мол. Выяснилось, что Эдуард ошибся с границами участка, и в действительности его площадь раза в два меньше.

Сделка, конечно, не состоялась. Как смотрели друг другу в глаза оставшиеся владельцы земли, которые зря поторопились, история умалчивает. А Эдуарда потом вышвырнули. Но он не растерялся, подал на компанию в суд за незаконное увольнение и отсудил кучу денег, вполне достаточную, чтобы резвиться на дискотеках еще долгие месяцы, а то и годы.

Музей греха

У Юрия Кирилловича Щукина, тридцать пять лет проработавшего в тамбовским морге, необычное хобби. Он собирает образцы человеческой плоти с интересной историей, зачастую иллюстрирующие разные людские слабости. Так возник Музей греха. Сначала он располагался прямо в морге, но это место не слишком приспособлено для экскурсий, особенно школьных. Музей переехал в отдельную комнатушку, а потом основатель забрал его с собой в Тамбовский университет. Сейчас в нем более семисот экспонатов. Девиз Музея греха – латинское изречение «мертвые учат живых». Над стеллажами высится огромный портрет архиепископа Луки – православного святого, соединявшего служение в церкви с практикой военного хирурга и даже получившего Сталинскую премию первой степени. Возле портрета хранится реликвия – канонический труд архиепископа «Очерки гнойной хирургии» с автографом автора.

Юрий Кириллович – улыбчивый человек с большим носом, облаченный в белый халат. Он охотно рассказывает про музейные достопримечательности:

– Все экспонаты на полках принадлежали когда-то людям, которые плохо себя вели. К примеру, в драке из-за парня одна девчонка откусила другой палец. А парень в схожей ситуации сопернику половину уха отгрыз.

На меня таращится пятиглазый монстр, похожий на паука. По соседству примостился человечек с ушами вместо глаз.