Былины - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

Приезжает ко матушке Непры-реке —

Матушка Непра-река текёт не по-старому,

Не по-старому текёт, не по-прежнему,

А вода с песком помутилася.

Стал Сухмантьюшка выспрашивати:

«Что же ты, матушка Непра-река,

Что же ты текёшь не по-старому,

Не по-старому текёшь, не по-прежнему,

А вода с песком помутилася?»

Испроговорит матушка Непра-река:

«Как же мне течи было по-старому,

По-старому течи, по-прежнему,

Как за мной, за матушкой Непрой-рекой,

Стоит сила татарская неверная,

Сорок тысячей татаровей поганыих?

Мостят они мосты калиновы, —

Днём мостят, а ночью я повырою:

Из сил матушка Непра-река повыбилась».

Раздумался Сухмантий Одихмантьевич:

«Не честь-хвала мне молодецкая

Не отведать силы татарския,

Татарския силы неверныя».

Направил своего добра коня

Через тую матушку Непру-реку, —

Его добрый конь перескочил.

Приезжает Сухмантий ко сыру дубу,

Ко сыру дубу крякновисту,

Выдергивал дуб с кореньямы,

За вершинку брал, а с комля сок бежал,

И поехал Сухмантьюшка с дубиночкой.

Напустил он своего добра коня

На тую ли на силу на татарскую,

И начал он дубиночкой помахивати,

Начал татар поколачивати:

Махнёт Сухмантьюшка – улица,

Отмахнёт назад – промежуточек,

И вперёд просунет – переулочек.

Убил он всех татар поганыих,

Бежало три татарина поганыих,

Бежали ко матушке Непры-реке,

Садились под кусточки под ракитовы,

Направили стрелочки калёные.

Приехал Сухмантий Одихмантьевич

Ко той ко матушке Непры-реке, —

Пустили три татарина поганыих

Тыя стрелочки калёные

Во его в бока во белые:

Тут Сухмантий Одихмантьевич

Стрелочки калёные выдёргивал,

Сорвал в раны кровавыя листочики маковы,

А трёх татаровей поганыих

Убил своим ножищем-кинжалищем.

* * *

Садился Сухмантий на добра коня,

Припустил ко матушке Непры-реке,

Приезжал ко городу ко Киеву,

Ко тому двору княженецкому,

Привязал коня ко столбу ко точёному,

Ко тому кольцу ко золочёному,

Сам бежал во гридню во столовую.

Князь Владимир стольно-киевский

По гридне столовыя похаживает,

Жёлтыма кудеркамы потряхивает,

Сам говорит таковы слова:

«Ай же ты Сухмантий Одихмантьевич!

Привёз ли ты мне лебедь белую,

Белу лебедь живьём в руках,

Не ранену лебёдку, не кровавлену?»

Говорит Сухмантий Одихмантьевич:

«Солнышко князь стольно-киевский!

Мне, мол, было не до лебёдушки, —

А за той за матушкой Непрой-рекой

Стояла сила татарская неверная,

Сорок тысячей татаровей поганыих;

Шла же эта сила во Киев-град,

Мостила мосточки калиновы:

Они днём мосты мостят,

А матушка Непра-река ночью повыроет.

Напустил я своего добра коня

На тую на силу на татарскую,

Побил всех татар поганыих».

Солнышко Владимир стольно-киевский

Приказал своим слугам верныим

Взять Сухмантья за белы руки,

Посадить молодца в глубок погреб,

А послать Добрынюшку Никитинца

За тую за матушку Непру-реку

Проведать заработки Сухмантьевы.

Седлал Добрыня добра коня,

И поехал молодец во чисто поле.

Приезжает ко матушке Непры-реке,

И видит Добрынюшка Никитинец, —

Побита сила татарская;

И видит дубиночку-вязиночку,

У тоя реки разбитую на лозиночки.

Привозит дубиночку в Киев-град

Ко ласкову князю ко Владимиру,

Сам говорит таково слово:

«Правдой хвастал Сухман Одихмантьевич, —

За той за матушкой Непрой-рекой

Есть сила татарская побитая,

Сорок тысячей татаровей поганыих;

И привёз я дубиночку Сухмантьеву,

На лозиночки дубиночка облочкана,

Потянула дубина девяносто пуд».

Говорил Владимир стольно-киевский:

«Ай же слуги мои верные!

Скоро идите в глубок погреб,

Взимайте Сухмантья Одихмантьевича,

Приводите ко мне на ясны очи, —

Буду его, молодца, жаловать-миловать

За его услугу за великую,

Городами его с пригородкамы,

Али селамы со присёлкамы,

Аль бессчётной золотой казной до´люби».

Приходят его слуги верные

Ко тому ко погребу глубокому,

Сами говорят таковы слова:

«Ай же ты Сухмантий Одихмантьевич!

Выходи со погреба глубокого, —

Хочет тебя Солнышко жаловать,

Хочет тебя Солнышко миловать

За твою услугу великую».

Выходил Сухмантий с погреба глубокого,

Выходил на далече-далече чисто поле,

И говорил молодец таковы слова:

«Не умел меня Солнышко миловать,

Не умел меня Солнышко жаловать, —

А теперь не видать меня во ясны очи».

Выдёргивал листочики маковые

Со тыих с ран со кровавыих,

Сам Сухмантий приговаривал:

«Потеки Сухман-река

От моя от крови от горючия,

От горючия крови от напрасныя».

Илья Муромец с богатырями на Соколе-корабле

По морю, морю синему,

По синему по Хвалунскому,

Ходил-гулял Сокол-корабль

Не много, не мало – двенадцать лет.

На якорях Сокол-корабль не стаивал,

Ко крутым берегам не приваливал,

Жёлтых песков не хватывал.

Хорошо Сокол-корабль изукрашен был:

Нос, корма по-звериному,

А бока зведены по-змеиному.

Да ещё было на Соколе на корабле, —

Ещё вместо очей было вставлено

Два камни, два яхонта;

Да ещё было на Соколе на корабле, —

Ещё вместо бровей было повешено

Два соболя, два борзые;

Да ещё было на Соколе на корабле, —

Ещё вместо очей было повешено

Две куницы мамурские;

Да ещё было на Соколе на корабле

Ещё три церкви соборные;

Да ещё было на Соколе на корабле

Ещё три монастыря, три почестные;

Да ещё было на Соколе на корабле

Три торговища немецкие;

Да ещё было на Соколе на корабле

Ещё три кабака государевы;

Да ещё было на Соколе на корабле

Три люди незнаемые,

Незнаемые, незнакомые,

Промежду собою языка не ведали.

Хозяин-от был Илья Муромец,

Илья Муромец сын Иванов,

Его верный слуга – Добрынюшка,

Добрынюшка Никитин сын,

Пятьсот гребцов, удалых молодцов.

Как из далече-далече из чиста поля

Зазрил-засмотрел Турецкой пан,

Турецкой пан большой Салтан,

Большой Салтан Салтанович,