Российский колокол № 2 (51) 2025 - Литературно-художественный журнал

Рука у меня уже почти зажила, повязку сняли, шов – тоже, осталась только коросточка небольшая. Так что ты не волнуйся, опухоль уже спала совсем, а то, помнишь, даже рукав не надевался. Но почему-то доктор сказал, что я ещё должна полежать. Перевели меня на третий этаж – пройти какое-то обследование. Даже не знаю, как бы я перетащила все свои учебники, но медсестра мне помогла.

Мам, ты не знаешь, когда меня выпишут? Очень хочется поскорее домой. Если папа сможет приехать в воскресенье, пусть привезёт мне яблок, чистую рубашку и бельё, а то у меня всего две рубашки с собой, а стирать здесь не очень-то разрешают».

⁂

Записка на подушке:

«Дура зоучка не смей вешать свои вонючие стираные трусы на баторею и штобы больше ни видили твои вонючие учебники на тумбочке, думаешь самая умная. А нето вечером опять придём тебя душить, ты вчира так сопела под подушкой, мы уржолись и только попробуй медсеструхе нажаловаться».

⁂

Мама Лидия – Сашке:

«Здравствуй, Саша. Как твои дела, как здоровье? Эту неделю ещё пролежишь, врач сказал, надо проверить по неврологии причину головных болей. Отец не приедет, будем сено переваливать. Посылаю с тётей Надей яблоки и чистую рубашку. Спросила у Ларисы Лаврентьевны домашнее задание и перечень тем на неделю по урокам, тебе там в пакет с одеждой положила. Здоровья, мама».

⁂

Дежурный воспитатель, запись в журнале:

«В пятой палате дети шумели на тихом часу, как ни приду, возятся у Сашиной койки. Такая вроде умненькая девочка, а постоянные проблемы с поведением, шум, визг, писк. Сделала замечание, что мешает другим детям отдыхать. Немного жаль её, родители откуда-то из деревни, три недели уже лежит, один раз тётка приехала, передала пакет с рубашкой да трусами. Хоть бы яблок ребёнку купили. Поступила с ерундовым фурункулом, через неделю можно было выписать. Так нет, мать придумывает: ещё этот анализ взять, ещё по неврологии, на головные боли жалуется… Конечно, будет ребёнок жаловаться на головные боли. Все учебники с собой, учит целыми днями. Я уж разрешила ей сидеть до обеда в столовой, а на тихом часу колобродит».

⁂

Мама Лидия – по телефону сестре:

– Третью неделю не просыхает… На неделе ещё более-менее, а в пятницу лыка не вяжет совсем. Ребёнок в больнице областной лежит третью неделю, так некому даже передачку увезти. Да, с фурункулом. Хорошо хоть Надежда поехала к племяннице, так с ней яблок передала, да рубаху, да пару трусов. Хотела больше положить, да выпишут, наверное, на той неделе, ни к чему много посылать. Там мыло есть, постирает да высушит на батарее, большая уже, не переломится.

Чего три-то недели с фурункулом? Дак, конечно, зажило давно. Да на голову жалуется всё время, попросила врача, пусть проверят там заодно. Давление скачет, наверное. Сосуды слабые. Пропьётся мой-то, поди, на этой неделе, надо ведь ехать забирать. На той-то некому было ехать. Да хоть на людях побудет ребёнок. С девочками там они, палата большая, концерты устраивают там, пишет. Познакомится с кем, подружку хоть, может, заведёт. И подлечится за одним. Чего тут на пьянку его смотреть с утра до ночи?

⁂

Витя, Сашкин отец:

– Заберу! В эту же пятницу заберу! Сплавила ребёнка в больницу. То фурункул выдумала, то неврологию. Конечно, будет неврология, если орать всё время на ребёнка. Сашка за книжками всё время сидит, на улицу носу не высовывает. Только позову на лыжах покататься, так сразу: заболеешь! Вспотеешь! Неврология. Света белого ребёнок не видит. Три недели в больнице. Завтра же заберу. Нет сил никаких терпеть: домой придёшь с работы, сидит, фыркает… Завтра же поеду заберу! Тань, белого бутылку дай, хватит одной. Завтра поеду ребёнка забирать из больницы. Хлеба чёрного, сырок вон и… яблоков зелёных. В машину брошу, в дороге погрызёт. Неврологию выдумали.

Вероника Шелленберг

Поворот

Мартовский день после снегопада выдался солнечным, безветренным, как будто специально созданным для туристической поездки. В городах припорошило весеннюю грязь, а здесь, в горах, снег покрыл новым слоем сугробы, которые и не думали таять.

Мы ехали на внедорожнике от посёлка Акташ в сторону Улагана без определённой цели – просто любовались алтайскими красотами. Ехали медленно. Ширины дороги, расчищенной от снега, едва хватало, чтобы пропускать редкие встречные машины. Осторожно проползли через Красные Ворота – отвесные скалы кирпичного цвета образовывали узкий коридор, словно угрожая сомкнуться над нами. Пронеслись мимо Мёртвого озера, похожего на идеально ровное белое поле.

Наконец надо было решать: едем дальше или разворачиваемся домой, считая экскурсию на сегодняшний день завершённой.

Мы – это я, беззаботно обозревающая окрестности с переднего пассажирского места, сидящая за рулём хозяйка внедорожника Наталья и её дочь, семиклассница Лиза. Девочка устроилась на заднем сиденье и всю дорогу не отрывалась от телефона. Рядом с ней посапывала комнатная собачка – йоркширский терьер, – её брали во все поездки, даже сейчас, когда собака была беременна.

Сегодня мы уже восторгались мощью Северо-Чуйского хребта, намотали десятки километров по Чуйскому тракту, поиграли в снежки… «Надо возвращаться», – так и шептали густые синие тени, мелькающие на дороге. Но развернуться-то и негде! Все «карманы» завалены комковатыми сугробами. Дорога петляет, и от поворота до поворота слишком близко, чтобы разворачиваться по встречке. Наталья, высматривая место для манёвра, сбавила ход.

«Видимо, придётся подниматься на Улаганский перевал – там широкая площадка», – подумала я. Но тут из-за очередного поворота вынырнуло аккуратное ответвление с новеньким указателем «Турбаза…». Какая именно – не разобрать, залеплено снегом.

Наталья кивнула:

– А что? Давай посмотрим, как там. Надоело пилить по дороге! Может быть, по лесу прогуляемся?

Заметно, что «свёрток» с главной дороги идёт в гору, но свежая колея налево выглядит внушительно: кто-то проехал туда явно после снегопада! Сегодня!

– Если ты уверена в своей машине, – говорю я, – почему бы и нет…

И, не останавливаясь, мы повернули.

Поползли наверх уверенно и бодро. Улыбаясь, поглядывая то на колею, то на скалу справа, такую близкую, что казалось, если я вытяну руку из окна, то коснусь шершавой породы. А дорога постепенно сужалась, задираясь в небо. Внедорожник надсадно взревел, резко повернул, и… заходящее солнце ослепило нас. Машина выскочила на относительно ровную поверхность, замедлилась и остановилась.

Перед нами открылась волнистая белая долина, окружённая чёрной тайгой, с островками кустарников и пиками одиноких ёлок. Я уже предвкушала прогулку по снегу.

Лиза, не отрываясь от мобильника, спросила:

– Приехали?

Заскулила собака, просясь выйти.

Наталья, полюбовавшись окрестностями, снова нажала на газ, но «фольксваген» забуксовал. Ещё спокойно, продолжая улыбаться, сдала назад. Послышался противный визг колёс, и машина беспомощно заелозила, пошла боком, не попадая в колею.

Подруга моя – водитель опытный и, видимо, сделала то, что нужно в данной ситуации: трогая вперёд-назад, попробовала выехать обратно, но с каждым движением внедорожник только глубже зарывался в снег и наконец замер, сердито рыча.

– Всё! Приехали! – Наталья заглушила мотор, накинула меховую куртку, открыла дверь.

Наружу мы выбрались одновременно. Я провалилась выше колена в рыхлый мокрый снег. Судя по возгласу, она – тоже.

Продираясь сквозь сугробы, обошли машину, зарывшуюся носом в то, что мы сочли дорогой. Неровная колея действительно убегала дальше, но, судя по ухабам, никакой нормальной дороги под ней не было. Так, направление…

И всё же мы сделали попытку сдвинуть с места наш транспорт. Покопали вокруг передних колёс руками – лопаты с собой не оказалось! Перчатки сразу промокли, а пальцы заледенели.

Увязая в снегу, я пробралась к ближайшей сосне и – да простят меня духи леса! – наломала веток, чтобы засунуть под задние колёса.

Наталья снова переключала передачи. Задние колёса энергично выбрасывали фонтаны снега с пережёванной хвоей. Запахло Новым годом, но это совершенно