Заставить замолчать. Тайна элитной школы, которую скрывали 30 лет - Лэйси Кроуфорд

«Ничего, если я расскажу твоему отцу?»

«Да», – сказала я.

Она кивнула: «Потом».

Я не возражала. Лэйны пробудут с нами весь день. Мы поедем в гольф-клуб обедать на веранде. Я предложу отвести его детей к бассейну. Главное – незаметно прошмыгнуть в воду в купальнике и оставаться там, пока он не уйдет за следующим виски с содовой.

Рано или поздно мама переговорила с папой. Я при этом не присутствовала. Было решено ничего не предпринимать по поводу мелкой выходки Джеда Лэйна с его «правом сеньора» и вообще постараться помалкивать об этом. Просто мы больше никогда не пригласим их с ночевкой. И впредь никаких обедов в городе. Такое случается.

«Это бесит, но это действительно бывает», – сказал папа.

И на этом все.

Я вновь и вновь мысленно возвращалась к происшедшему. Гордилась тем, что прошла проверку. Я невозмутимо прошла сквозь испытание (дочь своего отца). Я сбежала из дому, не потревожив дорогих гостей (дочь своей матери). В бурлении мыслей я ощущала одновременно и подъем, и спуск, как в мультике, где эскалаторы движутся в противоположных направлениях, а главные герои встречаются ровно посередине. В том июле и августе я то поднималась к взрослому пониманию погрешимости, то опускалась к осознанию некрасивых извивов конфиденциальности. Зрелость: люди лгут или, по меньшей мере, отрицают, и ты тоже должна. Зрелость: значит, ты можешь делать то, что тебе не позволено.

Представлялось уместным, что все это свелось к лестнице ночью. Лестницы существуют для любовников и иллюзионистов, это промежуток между этажами и возрастами. Я мысленно возвращалась к этой сцене и пыталась представить, что должна была сделать. Мистер Лэйн никогда не интересовал меня как личность – просто взрослый мужчина, малопонятный и усатый, чьи шутки я не понимала, чьи желания меня не заботили. Не тот персонаж, на которого стоит тратить время. Воображая альтернативные сценарии той ночи, я никогда не оживляла его. Я представляла себя более сильной, дерзкой, умной. Мысленно я унижала его, или выбивала его сияющие зубы, или спускала с лестницы так, чтобы содержимое фляжки разлилось по полу. Мысленно я была отнюдь не девочкой в ночнушке, так что могла вытворять такое.

Я понимала молчание моих родителей как защитную меру. Они были правы: история о том, что произошло, прилипла бы ко мне. Десятиклассница разгуливает среди ночи.

Даже здесь – надо написать история о том, что произошло или история о том, что он сделал?

Попробуем еще раз: история о том, что он сделал, прилипла бы ко мне. Десятиклассница разгуливает среди ночи. Как будто на лестнице он передал мне какой-то заклятый жезл, когда все спали. Мои родители, его жена, его дети и мой брат.

К чему вызывать все это в памяти? Я представила озабоченность моих родителей, поняла ее и восприняла как должное.

Но это не все, о чем я боюсь писать. Это самое простое, первое, что пришло в голову, когда я оказалась в опасности.

Джед Лэйн приставал с поцелуями ко множеству девочек. Его руки гуляли по девичьим спинам на рождественских балах, и не было дома, в котором он не попытался бы прижаться к хозяйской дочке в дверях. Мы, девушки, поняли это в возрасте за двадцать, когда, наконец, получили возможность встретиться и открыто поговорить друг с другом. Мы вздыхали, качали головами и посмеивались. Этот мужчина был для нас чем-то вроде первого в жизни легкого ДТП, своего рода обрядом посвящения. В конце концов, его брак распался. Он переехал в другой город.

Но позднее, тем же летом, когда мне было пятнадцать, а Джед Лэйн все еще оставался частью нашего круга, я пошла на вечеринку и достала из штанов мальчика его пенис.

На ту вечеринку меня пригласила Стеф, местная девочка, знакомая мне по теннису. Она была на пару лет старше, у нее были водительские права и небольшой кабриолет, предмет моей зависти. Поскольку наши родители дружили, она была идеальным персонажем на идеальной машине, чтобы доставить меня на первую настоящую подростковую вечеринку в моей жизни. Мое отношение к подобным мероприятиям было во многом сформировано фильмами Джона Хьюза (известный американский режиссер, снявший в 1980–1990-х годах целый ряд культовых «подростковых» фильмов. – Прим. пер.). Даже если бы его творчество мне не слишком нравилось – а я была от него в восторге, – мои сверстники не дали бы мне забыть о его существовании, поскольку при виде хорошо успевающей, но наивной рыжеволосой девочки обязательно вспоминали Молли Рингуолд (американская киноактриса, много снимавшаяся у Джона Хьюза. – Прим. пер.). (А еще мне часто напоминали о моей тезке – Лэйси Андеролл из фильма «Гольф-клуб». Но это был фильм «детям до 16», так что родители не пустили меня на него.) Я старалась учиться у Молли Рингуолд чувствовать себя загнанной, но не бесполезной, дуться и ждать, когда всем откроются совершенство моей странности и достоинство, с которым я несу бремя своей неловкости. Например, другие девочки то и дело интересовались, смогу ли накрасить губы, зажав губную помаду между грудей. Тем летом об этом и речи идти не могло, но я не растерялась и храбро попробовала. Чужая помада тут же улетела на пол.

На вечеринке присутствовали свежие выпускники нашей школы. И пиво тоже. Первые предложили мне второе. Я была изумлена, с какой непринужденностью это было сделано.

При этом я была в каком-то странном бешенстве. Я чувствовала себя посторонней, как будто эти ребята существовали в молодежной кинокомедии, а я в реальном мире, где лучший друг отца хватает тебя в твоем же доме, а потом над этим инцидентом смыкаются воды забвения, и все. Я не могла взять в толк, с чем столкнулась в лице Джеда Лэйна – вожделением, опьянением или каким-то помешательством? Я начала стыдиться своего тогдашнего вида. Этой голубой ночнушки. Хотя я понимала, что это безумие, но меня терзало, что ребята на вечеринке тоже видят меня такой – скомпрометированной, пойманной босиком на полу. Как будто он увидел во мне нечто, что я не сумела вовремя обнаружить и подавить. Я получила новый опыт, но мне казалось, что с меня только что сняли кожу. Случались ли такие вещи с кем-то еще? Или они случались со всеми? Как я могу спрашивать об этом других ребят, не признавшись в чем-то, о чем мне запрещено рассказывать?

Что еще хуже, теперь меня мучило то, что в один прекрасный день мне захочется секса. Я боялась, что если у меня появится такое желание, это послужит подтверждением справедливости грязных намерений Джеда Лэйна относительно