Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

было пощажено; заметно пострадали от разрушения и другие кварталы города. Населению пришлось много потрудиться над восстановлением города. Значительную помощь в этом оказали немецкие власти. В городе немало новых деревянных домов, приводятся в порядок полуобгоревшие каменные здания. Пущены в ход отдельные заводы. Восстанавливается канализация. Функционируют: рынок, кустарные мастерские, хлебные и овощные лавки. Открыта больница на сто кроватей и городская амбулатория для приходящих больных; имеются три школы. Работает и столовая, открыта баня. Устраиваются сеансы кино, спектакли, концерты, танцевальные вечера…»

Осенью 1942 года немецкие власти[46] ввели на всех оккупированных территориях обязательное начальное образование. В Опочке и районе открылись начальные школы. Из Германии привезли для детей буквари и отпечатанные в Риге учебники русского языка. Стали набирать в школы учителей, отдавая предпочтение тем, кто так или иначе пострадал при советской власти. Нашлись, конечно, и такие, но были и те, которые пошли работать, чтобы не умереть с голоду. Практически всем им после освобождения Опочки и района в 1944 году решением Псковского обкома ВКП(б) запрещено было преподавать. К примеру, опочецкий учитель музыки Зинаида Александровна Китаева после войны зарабатывала частными уроками, поскольку в школе ей преподавать запретили. Точно так же запретили преподавать заведовавшей во время оккупации одной из районных начальных школ Пелагее Алексеевне Минченковой. Правда, после XX съезда КПСС этот запрет отменили, но до съезда еще нужно было дожить, да и решения съезда доходили до Опочки и района не с курьерской скоростью. Заодно скажем и о том, что детям, которые учились при немцах в школах, эти годы в зачет не пошли. Всем им пришлось начинать учиться с того места, с которого их учебу прервала война.

«Отомстите за меня»

Впрочем, учителя в начальных школах были разные. В начальной школе на железнодорожной станции Опочки почти год работала учителем подпольщица Раиса Васильевна Гаврилова, пока по приказу партизанского командования не уволилась и не устроилась в опочецкую хозяйственную комендатуру секретарем-переводчиком. Летом и осенью 1943 года Гаврилова вместе с сестрами Алексеевыми, Надей Литвиненко и Марией Олениной снабжали партизан взрывчаткой, медикаментами и разведывательной информацией о размещении немецких укреплений, огневых точек, о перемещении войск. В апреле 1944 года группу Гавриловой сдал немцам один из местных жителей. Спаслась только Мария Оленина. Всех остальных после пыток расстреляли. Рае Гавриловой в 1944-м исполнилось двадцать пять лет.

Надо сказать, что партизан в Опочецком районе было много. К августу сорок второго в районе действовало пять партизанских отрядов, которые объединились в 3-ю Калининскую партизанскую бригаду численностью более трехсот человек. Бригадой было подорвано полсотни немецких эшелонов с техникой и войсками, взорвано полтора десятка железнодорожных мостов, убито более пяти тысяч вражеских солдат и офицеров, разгромлено шестнадцать гарнизонов и взято в плен более полутора сотен немцев. Полицейских и предателей убито ровно 236 человек.

Партизанам помогали не только взрослые. Ученик одной из опочецких школ Иван Шпилькин вместе с двоюродным братом Олегом Корневым по заданию партизан собирал сведения о передвижении немецких частей к Ленинграду и обратно, выкрадывал немецкие письма и бумаги, по которым устанавливал номера частей, распространял листовки и, когда ему это удавалось, обрезал провода немецкой телефонной связи и устанавливал магнитные мины под немецкими автомобилями. В наградном листе к медали «Партизану Отечественной войны I степени» в самом конце раздела «Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг» сказано: «По своей неосторожности был разоблачен, посажен в тюрьму и, несмотря на пытки и издевательства, не выдал тайну о партизанах».

Ваню арестовали весной 1944 года и после двух месяцев, проведенных в гестапо, расстреляли за две недели до прихода наших войск. Вместе с Ваней расстреляли и его отца – Ивана Дмитриевича Шпилькина, тоже связанного с партизанами. Ивану Ивановичу Шпилькину исполнилось шестнадцать лет, когда его расстреляли… А может, и не исполнилось: в наградном листе написан только год его рождения – 1928-й.

Партизанский почтальон Нина Денисова, попавшая в гестапо, пыток перед расстрелом не выдержала. Как их, спрашивается, выдержать, если тебе тринадцать лет… или тридцать… или пятьдесят…

Из акта Опочецкой районной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников от 29 ноября 1944 года. Свидетельские показания Елены Алексеевны Васильевой: «В помещении гестапо в Опочке специально для допросов были оборудованы две комнаты. В них стояло по две скамейки, на которых избивали арестованных. На стенах висели ременные плетки и резиновые дубинки. У стола лежали палки, а на столах иголки и лезвия от безопасных бритв. Сам вид этих комнат наводил ужас на человека. Находясь в здании гестапо, мне неоднократно приходилось слышать, как из комнат допросов доносились звуки ударов палками, плетьми и крики арестованных. По окончании допроса арестованного уборщицам предлагалось производить уборку комнаты. Войдя туда, я неоднократно наблюдала следы свежих побоев: кровь на полу, брызги крови на столах и стенах, окровавленные иголки, разбросанные на столе».

Тюрьму и пыточный застенок немцы устроили на Коммунальной улице, в помещении склада. После освобождения в июле 1944-го еще можно было на стенах камер прочесть написанные гвоздем, осколком стекла и кровью надписи «Здесь сидел Михайлов Иван, 1924 года рождения. Приговорен к смертной казни», «Партизан Киселев Леонид, Псков, Застенная, 17, расстрелян», «Партизан Пунтус Владимир, Идрицкого района, расстрелян», «Отомстите за меня», «Умираю», «Прощай, Родина». Эти надписи были видны еще в конце шестидесятых годов.

Из акта Опочецкой районной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников от 29 ноября 1944 года. Свидетельские показания Евгении Михайловны Васильевой: «В августе 1941 года немцы провели массовые аресты лиц мужского пола. Ими были арестованы мой муж – Васильев, а также Петр Митрофанов, Василий Ковалев, Николай Петров, Николай Шахманов и другие. В эту же ночь их расстреляли. В конце августа 1944 года я и родственники обнаружили 20 трупов расстрелянных, зарытых в яму в петровском лесу. Массовые расстрелы и сожжения советских граждан немцами производились в деревнях района. В сентябре 1942 года немцы расстреляли 52 человека, проживавших в деревне Артюхово Водобегского сельсовета. Оставшиеся дети были заживо сожжены в огне вместе с постройками деревни. Двадцать восемь домов Артюхова со всеми хозяйственными постройками сгорели в огне. Тогда же немцами было полностью расстреляно население деревень Меленки, Барканы, Гнилки, Стрехно, а жилые дома сожжены».

Туфелька с одной ноги

В августе 1941 года немцы арестовали все еврейское население Опочки – более ста человек. Всех их согнали на первый этаж того самого четырехэтажного здания, которое построили в XVIII веке для присутственных мест, когда Опочка