Социальное евангелие в России. Православное пастырское движение в условиях голода, войны и революции - Дэниел Скарборо

месячная плата в 20 рублей соответствовала доходу неграмотного садовника в Москве[445]. Этих денег было недостаточно, чтобы привлечь выпускников земских школ, имеющих право преподавать. Однако для семинаристов по ряду причин это был подходящий вариант.

Для выбравших путь священства преподавание в приходской школе было наиболее удобным способом прокормить себя и свою семью в ожидании рукоположения. Выпускник семинарии канонически не мог быть рукоположен до 30 лет, а хроническая нехватка вакансий для постоянно растущего духовного сословия могла заставить стремящихся к священству ждать еще дольше. Хотя выпускники семинарии могли стать псаломщиками, эта должность стала ассоциироваться с менее образованными служителями церкви[446]. Для семинаристов, которые из‑за каких-либо трудностей не смогли получить полное образование, преподавание в приходской школе было надежным источником дохода, а кроме того – повышало вероятность стать псаломщиком. Более того, должность в приходской школе обеспечивала постоянный доступ к священническим сетям социальной поддержки после расставания с семинарским сообществом[447]. В письме, адресованном епархиальному съезду в 1908 году, московский протоиерей и член епархиального училищного совета доказывал, что необходимо создать благотворительное общество для улучшения условий жизни «голодной армии» учителей епархиальных приходских школ. Он отождествляет эту «армию» со священническим сообществом: «Так как здесь дело касается ближайшим и непосредственным образом духовенства всей епархии и его детей, то нужно думать, что духовенство Московской епархии в самой полной мере окажет возникающему обществу свое деятельное сочувствие и поддержку»[448]. Так система приходских школ стала важной частью сети социальной поддержки духовенства.

Статистика показывает, что, хотя преподавательские должности были открыты для всех, бо́льшая часть учителей происходила из духовного сословия. Квалификационные экзамены на эту должность проводились в епархиальных семинариях, хотя выпускники семинарий не были обязаны их сдавать. Экзамен включал катехизис и историю церкви в первый день, русскую грамматику и сочинение во второй, арифметику в третий, историю, географию и еще арифметику в четвертый. На каждом этапе были как устные, так и письменные компоненты, и в последний день экзаменуемый должен был провести открытый урок в приходской школе при семинарии[449]. В период с 1900 по 1905 год Московская семинария провела 140 таких экзаменов, из которых 38 были провалены. В числе сдававших были 53 человека, ранее бросившие семинарию; 17 участников были подростками из духовного сословия, окончившими только начальную церковную школу; 18 экзаменуемых были псаломщиками; а также один бывший монах. Из «неклерикальных» претендентов было 36 крестьян, 7 мещан, 4 дворянина, 1 казак и 1 мужчина, указанный как придворный лакей[450]. В сентябре 1908 года преподаватели Московской семинарии жаловались: «Опыт показал, что экзаменующиеся на звание учителя церковно-приходской школы нередко ищут означенного звания вовсе не с целью послужить церковно-приходскому делу, а ради достижения более выгодного общественного положения. Из частных разъяснений самих экзаменующих открывалось, что иной из них надеется, по получении учительского звания, скорее найти себе какую-либо частную службу, иной легко может получить должность регента хора, а иной надеется получить привилегии по гражданской службе, так как удостоверение о получении учительского звания имеет большую ценность, чем свидетельство об окончании низшего учебного заведения»[451]. Чтобы пресечь необоснованные заявления на аттестацию, педсовет решил начать взимать по пять рублей за экзамен, исключая претендентов, живущих в бедности[452]. Статистика подтверждает впечатление комитета о персонале приходских школ. Например, заполненные анкеты учителей Бронницкого уезда, отправленные в Московскую духовную консисторию в 1906–1907 годах, показывают, что из 24 нерукоположенных учителей-мужчин 17 окончили или бросили духовные учебные заведения, шесть сами окончили церковно-приходские школы и только один окончил светскую гимназию[453].

К концу XIX века преподавательская работа в церковно-приходской школе стала своего рода обязательной ступенькой для выпускников семинарии перед рукоположением[454]. Она позволяла будущим священникам приобретать связи на уровне епархии и, возможно, обращать на себя внимание консистории, которая решала вопрос о рукоположении и назначении на приход. Например, в 1905 году в Московскую консисторию поступило письмо, подписанное 13 прихожанами из одного села Звенигородского уезда, в котором они хвалили учителя своей приходской школы Алексея Беляева, преподававшего в течение семи лет, и просили его рукоположить вместо стареющего священника – после того, как он женится на дочери этого священника, чтобы их любимый пастырь мог умереть в своем собственном доме[455]. Просьба прихожан удовлетворена не была, возможно из‑за запрета «жениться на приходе». Однако похоже, что письмо произвело впечатление, поскольку Беляев в том же году был рукоположен и направлен в другой приход[456]. Большинство выпускников семинарии старались не задерживаться в учителях, как Беляев. В своем отчете за 1901 год инспектор приходских школ жаловался, что многие учителя слишком рано оставили преподавание, рассматривая его как временную работу, и бо́льшую часть своей энергии направляли на поиск должностей священников или чиновников[457]. В другом отчете за тот же год указывается, что 365 из 827 учителей приходских школ в Московской епархии преподавали не более трех лет[458]. На более долгий срок в церковно-приходских школах оставались преподавать в основном те, у кого было меньше перспектив, чем у выпускников семинарии.

Сеть приходских школ стала своего рода убежищем для семинаристов, которые не смогли получить полное образование. Неуспеваемость, семейные обстоятельства, болезнь и бедность были распространенными причинами ухода из семинарии, а упоминание об уходе студента в журналах педагогического собрания семинарии[459] почти неизбежно сопровождалось просьбой этого студента сдать квалификационный экзамен, позволяющий стать преподавателем приходской школы. Отчисленным семинаристам работа в приходской школе давала небольшую зарплату, освобождение от воинской повинности и возможность получить должность псаломщика. Эти скромные льготы привлекали и представителей крестьянской молодежи, которые сами окончили церковно-приходские школы. Сеть приходских школ обеспечивала трудоустройство будущих священников, а также низших слоев духовного сословия и представителей других сословий. Однако наиболее важной частью преподавательского состава приходской школы были не будущие священники, не полуобразованные крестьяне и не псаломщики, а женщины из духовного сословия.

Епархиалки

К концу XIX века женщины из духовного сословия, жены и дочери священнослужителей, стали важной частью преподавательского состава церковно-приходских школ. Они не были подвержены текучке кадров как выпускники семинарий и обладали более высоким уровнем подготовки, чем отчисленные семинаристы или учителя из крестьян, не учившиеся в духовной школе. Если преподавательская работа служила важным источником дохода для мужчин духовного звания, то в еще большей мере это справедливо в отношении женщин, у которых не было шанса посвятить себя проведению богослужений. Они часто помогали своим отцам и мужьям, обрабатывая прикрепленный к приходу участок земли и помогая в