Социальное евангелие в России. Православное пастырское движение в условиях голода, войны и революции - Дэниел Скарборо

торговлей или работать за зарплату, преподавание стало одной из немногих нелитургических функций, которые священнослужители могли законно выполнять для получения дополнительного дохода. Причем спрос на эту работу был серьезный. Кроме того, преподавание давало пастырям дополнительную возможность влиять на религиозную жизнь.

После отмены крепостного права из‑за недоразвитости образовательной инфраструктуры крестьяне организовывали «домашние школы» и нанимали в них преподавать всех грамотных людей, которых могли найти[428]. Борис Веселовский, меньшевистский историк земства, собрал данные о школах в одном уезде Тульской губернии в 1873 году. Он нашел 7 зарегистрированных и 45 неофициальных школ, 32 из которых управлялись священнослужителями[429]. С 1862 года все официальные школы были обязаны нанимать рукоположенного священнослужителя, назначенного епархиальным епископом для преподавания Священного Писания и катехизиса[430]. В архивах хранится множество писем священников и дьяконов к своему епископу с просьбой о назначении на эти оплачиваемые преподавательские должности[431]. В то же время священнослужителей нанимали для преподавания нерелигиозных предметов в земских и государственных школах. В письме от 8 февраля 1908 года протоиерей Московского уезда жаловался в консисторию, что один из подчиненных ему псаломщиков стал пренебрегать своими богослужебными обязанностями после того, как был принят на работу помощником преподавателя в Лазаревский институт восточных языков. Псаломщик направил собственное письмо с просьбой утвердить его в этой должности, заметив, что «большинство псаломщиков имеют заработок на стороне»[432]. В послужных списках, которые клирики подавали в свою духовную консисторию в связи с различными запросами, обычно на протяжении всей карьеры фиксируется как формальная, так и неформальная преподавательская работа. Например, в 1908 году московский дьякон сообщал: «Обучал крестьянских детей сперва в своем доме, а с 1885 года – в школе грамоты – в церковной сторожке, до открытия в селе земской школы»[433]. Можно заключить, что в конце XIX века спрос со стороны населения был по крайней мере столь же важным фактором роста учительства в среде духовенства, как и государственная поддержка.

Однако педагогическая деятельность была для приходских священнослужителей не только источником дохода, но и пастырской обязанностью. Учительство стало важным компонентом социальной миссии церкви в XIX веке, и все большее число священников открывали для своих прихожан школы, в которых осуществляли религиозное обучение и давали базовое образование детям без непосредственной оплаты. В 1836 году Синод дал первое указание приходскому духовенству создать такие школы, но не выделил на этот проект государственного финансирования. Приходские школы создавались и поддерживались с помощью священнических сетей взаимопомощи и добровольных пожертвований мирян. Один московский священник так описал этот процесс: «…духовенство же созидает школы и из чего?.. да из ничего… Нет ни сумм, ни материала, а школу строить нужно. И идет батюшка по дворам, кланяется, упрашивает своих прихожан помочь ему устроить школу, в которой должны обучаться детки этих прихожан»[434]. Официальные оценки Синода от 1881 года показывают, что приходские школы поддерживались в основном за счет добровольных пожертвований мирян. В этом году в целом по империи монастыри внесли в церковно-приходские школы 20 632 рубля, а земства – 43 227 рублей. Приходские церковные средства, приходские благотворительные организации, частные пожертвования и сельские общества внесли в общей сложности 2186 рублей, 26 338 рублей, 27 245 рублей и 111 350 рублей соответственно[435]. Даже не расходуя деньги за оплату труда учителя-священника, прихожане крестьянского сословия не могли обустроить большую сеть школ с учебными помещениями, книгами, питанием, лекарствами и т. д. По одной из оценок, в 1880 году по всей империи существовали лишь 4488 приходских школ, в которых обучалось 119 740 человек[436]. Однако в последующие десятилетия это число резко увеличилось благодаря государственной поддержке.

Ответвление священнической сети

Рассматривая идею приходских школ на протяжении большей части XIX века, Синод и Совет министров решили оказать поддержку широкой педагогической работе духовенства и создать новую сеть религиозных школ под руководством Синода. Единогласное решение Совета министров о субсидировании приходских школ в 1881 году небольшой годовой суммой в 55 000 рублей было обусловлено двумя основными аргументами. Первый, выдвинутый Победоносцевым, касался повышения роли духовенства в народном просвещении для восстановления религиозного благочестия и политической лояльности населения. Эта точка зрения получила большую поддержку после убийства императора Александра II в том же году[437]. Второй аргумент исходил от христианского педагога и бывшего профессора ботаники Императорского Московского университета Сергея Рачинского.

Считая обучение в тверских начальных школах неэффективным, Рачинский в 1875 году основал свою школу и разработал для нее программу религиозного образования[438]. Он полагал, что религиозная перспектива сделает базовое образование более понятным и привлекательным для крестьян. Рачинский участвовал в комиссии Совета министров, которая в 1884 году разработала Положение о церковно-приходских школах. Этот документ передал эти учреждения под исключительную юрисдикцию церкви, освободив их от контроля Министерства просвещения. Был учрежден Училищный совет при Святейшем синоде, который должен был курировать сеть епархиальных училищных советов, каждый из которых возглавлял правящий архиерей. В последующие годы эта сеть была дополнена уездными отделениями епархиальных советов со своими штатными инспекторами[439]. Если раньше священник-учитель подчинялся губернскому училищному совету, управляемому дворянством и находившемуся под юрисдикцией Министерства народного просвещения, то теперь он нес единоличную ответственность за свою приходскую школу, отчитываясь только своему епископу и епархиальному школьному инспектору. Император Александр III утвердил Положение 13 июля 1884 года. Он писал Победоносцеву: «Надеюсь, что приходское духовенство окажется достойным своего высокого призвания в этом важном деле»[440]. Фактически духовное сословие должно было сделать церковно-приходские школы главным источником базового образования.

В условиях, когда в среднем на одного священника приходилось 1400 прихожан, клирики не могли выполнить эту задачу в одиночку[441]. Государственная поддержка школ, достигшая в 1902 году 10,3 миллиона рублей, обеспечивала учебные материалы и зарплату учителям, работавшим под руководством священника[442]. Она позволяла священникам трудоустраивать родственников и членов семьи. По данным Синодального училищного совета, в 1907 году в церковно-приходских школах по всей империи работало 42 882 учителя. Большинство из 1913 учителей, работавших в четырехлетних, «двухклассных», приходских школах, зарабатывали от 300 до 360 рублей в год. 28 269 человек, работающих в двухлетних, «одноклассных» школах, обычно зарабатывали около 240 рублей в год. 12 700 учителей, работавших в маленьких и часто бедных «школах грамоты», зарабатывали всего около 120 рублей в год[443]. Эти цифры отражаются в отчете 1901 года об уровне заработной платы учителей приходских школ в Московской епархии[444]. По оценке одного протоиерея, члена Московского церковно-приходского училищного совета, данной в письме к епархиальному съезду 1909 года,