Трансатлантическая кошка - Екатерина Паршукова

комплексного прибора контроля параметров двигателя. Потом быстро пробежала глазами по остальной приборной панели, чувствуя, как тревога волнами заполняет грудную клетку.

– У меня тоже экран дублирующий двигатель погас, – я судорожно крутила головой, пытаясь найти, что ещё изменилось в кабине, – Возвращаемся!

– Да, возвращаемся. Сейчас… Надо сообразить, куда возвращаемся и как. Кать, за твоим сиденьем система пожаротушения. Патрубок системы выведен под капот. Нащупай кнопку включения, только аккуратно – не нажимай. Если зальёт двигатель в облаках в горах – это будет самоубийством. Потом, когда вынырнем из облаков, если будет нужно, по команде включишь.

Я вывернула руку назад за сиденье – пальцы легли на холодные металлические стенки баллона. Подняла руку выше, нащупала круглую пластиковую кнопку, сбоку от которой болталась шершавая верёвочка с пломбировкой.

– Нашла.

– Хорошо. Запомни пальцами, где она.

– Запомнила. Ты понимаешь, что делать дальше?

– Пытаюсь понять. Из облака мы уже явно не выскочим, надо снижаться. Внизу горы. Надо найти схему захода и связаться с диспетчером.

Я вытащила руку из-за сиденья, взяла ручку управления самолётом и вытянула ноги, нащупав педали:

– Взяла управление. Ищи.

Илья стал прокручивать экран навигатора со схемами и одновременно вызвал Башню Трондхейма.

– Мы отменяем план и возвращаемся. Технические неполадки.

– Вам нужна помощь?

– Да. Дайте вектор, пожалуйста.

– Вы будете объявлять экстренную ситуацию?

– Нет, не будем. Просто отвекторите нас.

– Минуту. У нас Боинг взлетает, нужно развести вас.

Илья отпустил тангенту. Я не спрашивала о том, почему он не стал просить о помощи и назначать статус экстренной ситуации, но он как будто продолжил диалог с диспетчером вслух:

– Смысл объявлять что-то, всё равно ничем вы нам сейчас не поможете. Катён, держи пока прежним курсом. Сейчас я долистаю на навигаторе карты. Вроде запах поменьше стал. Или мы принюхались.

– Нет, на самом деле меньше.

Радио заговорило женским голосом:

– Возьмите курс 260, снижайтесь на 5000 футов.

– Курс 260 в снижении на 5000, – подтвердил Илья Башне, потом уже сказал мне, – давай управление.

– Отдала.

– Твою мышь, что у нас со скоростью?!

Стрелка указателя скорости дергалась в диапазоне от 40 до 100 узлов, а потом упала на 0.

– Ты же обогрев приёмника воздуха выключил. За бортом -5С, а мы в облаках. Трубка наверняка замёрзла.

– Точно. Значит и на крыльях лёд уже. Посмотри.

Я выглянула в окно, приглядываясь к лобикам крыльев, насколько могла:

– Илюха, темно уже, даже если там есть лёд, белый лёд на белых крыльях при этом освещении я точно не увижу. Лобик крыла не подсвечен.

– Да есть он там, скорее всего. Чёрт, все-таки слишком долго мы в этой воде болтаемся.

– Илья, вертикальная скорость! Возьми на себя. Ещё! Перебор же, развалимся к чёртовой бабушке! У нас двигатель нормально работает, и скорость есть, это указатель тебя обманывает. Не верь ему, не дави угол вниз, – я сцепила пальцы рук на груди, чтобы не дернуться к управлению. Самое сложное в совместной работе – удержаться, не схватить ручку, чтобы исправить что-то кажущееся неправильным. «Первое правило: сначала скажи, послушай ответ, проанализируй, вдруг ты не прав», – в голове всплывали и исчезали страницы учебника, который я сама много раз цитировала курсантам, – «в критической ситуации пилотирует более опытный. Он справится, ты нет. Твоя задача – смотреть во все глаза, чтобы успеть увидеть то, чего не видит он».

Илья быстро повернул голову от авиагоризонта к светящемуся экранчику навигатора и обратно, и почти сразу ответил:

– Посмотри на навигатор, маленькая скорость.

– Так он с ветром показывает, а ветер у нас охренеть какой за бортом. Понимаю, что тахометр тоже вырубился, но режим двигателя ты не менял. Посмотри на вариометр, мы сейчас грузим планер так, что он скоро трещать и начнёт.

– Да. Понял тебя. Согласен. Уменьшил.

Диспетчер еще несколько раз меняла курс, проводя нас между гор. За окнами была темнота и пустота, которую ритмично пытался пробить свет проблесковых огней на законцовках крыла, но безнадёжно рассеивался в ватной массе облака.

Мир сузился до тесного пространства кабины, ограниченного тонкой хрупкой скорлупкой фюзеляжа. Мы уставились в те приборы, которые ещё работали, и мир вокруг окончательно перестал существовать, реальной была только точка на экране навигатора, приближающаяся к полоске аэродрома на этом же экране.

Я подумала, что если мы где-то ошибёмся, если диспетчер не успеет вовремя сообщить нам новый курс в обход горных вершин, то мы даже не успеем ничего почувствовать. Если судьба по каким-то причинам решила закончить наш путь здесь встречей со скалой, эта встреча будет простой и быстрой, как укус гремучей змеи. Странно, но мысль об этом не напугала, а помогла сосредоточиться.

Вдруг бело-серая пелена за окнами, высвечиваемая проблесковыми огнями, стала рваной, в ней появились тёмные участки, в которых замелькали светлячки далеких фонарей. Я потянулась к окну, пытаясь разглядеть, что это, не померещилось ли мне. Нет, не померещилось, внизу замелькали огни домов и дорог, то появляясь, то пропадая в облаках. Сердце подпрыгнуло и стукнулось в рёбра.

– Илюха, земля! Вижу землю.

Илья оторвал взгляд от приборов и вздохнул:

– Вот и хорошо. Смотри на забортный градусник, может быть и ПВД сейчас оттает.

Чем ниже мы спускались, тем теплее становился воздух. Под облаками было уже +5С. Стрелка указателя скорости начала дрожать, потом дёргаться и прыгать от деления к делению, а ещё через несколько секунд встала в свое рабочее положение.

– Илюха, указатель скорости заработал.

– Отлично, уже легче. Высота 900 футов почти. Вон там у нас будет третий разворот.

Илья доложил по радио о том, что видит полосу, и запросил у Башни разрешение на визуальный заход.

– Выполняйте, – разрешила Башня.

– Поехали, – сказал Илья и начал нажимать рычажки на панели, – закрылки в первое положение, выпускаем шасси.

Ничего не произошло.

– Илюха, зелёные не горят. Закрылки вышли, шасси – нет. Помпа молчит как партизан на допросе.

– Да твою налево, – выругался Илья, – что там ещё могло произойти? Держи управление, где-то в ногах у меня должна быть ручка аварийного выпуска.

Илья сложился в три раза, насколько это было возможно в условиях микроскопической кабины, и шарил руками под торпедой. Я удерживала самолёт, который швыряло, как утлую лодочку по волнам – чем ближе к земле, тем больше. Вдруг что-то неуловимо изменилось в поведении самолёта – видимо, выпали шасси, но успеть почувствовать, встали ли они в замки, при такой болтанке было невозможно.

– Ну как там? – спросил Илья не разгибаясь. Я посмотрела на панель:

– Две зелёные горят. Основные стойки вышли. Передняя стойка не вышла.

– Странно. Сейчас попросим с земли посмотреть, – Илья нажал кнопку радио и попросил проход около Башни для осмотра шасси.

– Выполняйте проход, – ответила Башня.

Мы пролетели рядом с диспетчерской вышкой и ушли дальше по кругу.

Женский голос в наушниках сменился мужским:

– Я вижу переднюю стойку на вашем самолёте, но она повернута назад под 60 градусов к фюзеляжу. Это её нормальное положение?

– Нет, – ответил Илья, – так быть не должно. Это значит, что она выпала под собственным весом вместе с основными стойками, но не встала в замок.

– Что вы планируете делать?

– Попробуем ещё раз выкинуть ее аварийно. Разрешите пройти широким кругом и дальше на заход.

– Выполняйте на ваше усмотрение.

Илья повернулся ко мне:

– Есть один вариант. Стойку надо выкинуть вперёд. Если сорвать самолёт на нос, так чтобы создать отрицательную перегрузку, есть шанс, что стойка поднимается.

– Сколько у нас просадка высоты на срыве? И где мы под этими облаками найдём такой запас высоты?

– Не знаю, поэтому предлагаю сначала пройти через вон то ущелье, чтобы самолёт покидало роторами – между скал при таком ветре они хорошо должны заворачиваться. Какая разница, как организовать знакопеременные перегрузки – самим или с помощью внешнего воздействия? Если не поможет, тогда рискнём сорвать его руками вон там, в самом начале глиссады, пока высота есть.

– Давай попробуем.

– Пока посмотри, где-то на панели должен быть предохранитель помпы гидросистемы,