Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества - Коллектив авторов

мнению, Рейсвиц и его последователи, включая А. П. Кузминского и Х. И. Колодеева, преувеличивали образовательный потенциал военной игры. А. Е. Станкевич отмечал, что составители первых руководств «захотели создать что-то особенное, если не науку, то искусство, изучивши которое сейчас же можно получить право на фельдмаршальский жезл»[304]. Он считал, что военная игра могла выступать только в качестве пособия для закрепления теоретических познаний в области стратегии и тактики[305]. Станкевич видел главный недостаток военной игры школы Рейсвица в применении для розыгрыша столкновений искусственных правил. Он приходил к заключению, что средствами военной игры разыгрывать бой не представлялось возможным, т. к. его результат зависел от многочисленных факторов. Чтобы военная игра стала действенным упражнением в прикладной тактике и стратегии, приходит к заключению автор, из нее следует полностью исключить розыгрыш боевых столкновений: «Пределом игры должен быть бой. Это ее геркулесовы столбы, non plus ultra, далее которых нельзя идти»[306].

Еще дальше в критике существовавшей теории и практики военной игры пошел другой преподаватель НАГШ, адъюнкт-профессор капитан М. И. Драгомиров, будущий герой русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и крупный военный мыслитель. В первом и втором номерах «Оружейного сборника» за 1862 г. вышли две его статьи с подробным анализом пособия Колодеева[307]. В них он выступил против обязательного введения военной игры в армии. М. И. Драгомиров пришел к заключению, что эти занятия не могут отразить действительный характер военных действий и, следовательно, никакой пользы в боевой подготовке принести не могут. Особое возмущение вызвало игнорирование в правилах военных игр морально-волевых качеств сражающихся[308].

Результатом возникшей дискуссии стало появление в начале 70-х гг. XIX в. новой системы игры, разработанной П. П. Казанским и А. П. Скугаревским. В 1871 г. военная игра была введена в качестве практических занятий по тактике в НАГШ. Поскольку руководство Кузминского к этому времени безнадежно устарело, возникла необходимость разработки правил, отвечавших требованиям времени. С этой целью в 1873 г. полковник Казанский, штаб-офицер, заведующий обучением офицеров в НАГШ[309], составил и издал новое руководство[310]. Главным нововведением стал отказ от розыгрыша боя. Автор рекомендовал принимать в расчет результаты наиболее важных столкновений «как данные, необходимые для интереса и правильного развития самой игры», но не разыгрывать их[311]. Задача определять их итоги возлагалась на посредников.

Идеи Казанского получили дальнейшее развитие в пособии старшего адъютанта штаба 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии капитана А. П. Скугаревского, созданного на основе опыта проведения игр в Николаевском инженерном и во 2-м Константиновском военном училищах[312]. Оно вышло из печати в январе 1874 г. Пособие состояло из трех частей: первая часть предназначалась для руководителя занятий. Она содержала общее описание 35 задач, правила ведения, краткий библиографический обзор литературы. Во второй и третьей частях помещались задания для обеих сторон. Карты и чертежи для военной игры были изданы отдельно в качестве приложения.

Как и П. П. Казанский, А. П. Скугаревский являлся решительным противником розыгрыша боя. Однако он был вынужден уделить достаточное внимание этому компоненту. Автор настаивал на том, чтобы занятия заканчивались перед столкновением главных сил, но до этого момента могли происходить бои между разъездами и передовыми отрядами. Он рекомендовал возложить определение результатов боя на посредников[313]. Более сложной представлялась задача осуществлять розыгрыш столкновений крупных передовых отрядов, состоявших из всех родов войск. Рекомендации для этого случая сводились к тому, чтобы по возможности избегать возникновения таких ситуаций, «так как злоупотребление ими ведет к утрировке военною игрою, к вредному направлению такого полезного занятия»[314]. В руководстве Скугаревского окончательно оформился основополагающий принцип русской игровой школы – ограничение розыгрыша действий передвижениями войск, предшествующими столкновению главных сил.

Упрощение правил военной игры позволило проводить занятия не только тактического, но и оперативного, оперативно-стратегического и стратегического масштабов, что открыло путь к их использованию для тестирования планов войны. Пионером в организации крупномасштабных занятий выступил штаб наиболее передового военного округа Российской империи – Варшавского. Начиная с марта 1898 г. при штабе округа начали организовывать стратегические игры (по современной терминологии – оперативные), в ходе которых разыгрывались действия двух противоборствующих армий, состоявших из нескольких корпусов, отдельных пехотных и кавалерийских дивизий и действовавших на определенном операционном направлении. Тогда же становится правилом проводить занятия на основании действительных планов развертывания с целью их проверки. В 1902 г. руководство округа посчитало необходимым привлечь к стратегической игре не только офицеров Генерального штаба, как раньше, но и старших войсковых начальников. В ходе игры 1902 г. при штабе Варшавского военного округа разыгрывалась операция русской 2-й армии, сформированной из войск округа и обороняющейся на реке Нарев против наступающей из Восточной Пруссии германской армии[315]. Состав и районы сосредоточения войск соответствовали текущему «мобилизационному расписанию № 17». Инициатива штаба Варшавского округа привлекать к занятиям старших войсковых начальников получила поддержку прочих округов и была утверждена Николаем II 19 февраля 1903 г. [316] Тактические игры учебного характера с участием младших офицеров Генерального штаба стали проводиться при войсковых и крепостных штабах Варшавского округа.

Благодаря тому что организация стратегической военной игры, принятая в Варшавском военном округе, оказалась удачной, в некоторых округах ее стали перенимать безо всяких изменений. В 1906 г. начальник штаба Виленского военного округа генерал-лейтенант А. И. Литвинов обратился к старшему адъютанту отчетного отделения штаба Варшавского округа подполковнику Н. С. Батюшину с просьбой выслать ему пособия для проведения военных игр, применявшиеся в округе. Последний пошел навстречу и препроводил в штаб Виленского округа копии инструкций для ведения занятий в 1903 и 1905 гг.[317] На их основании с 22 февраля по 7 марта 1906 г. состоялась игра с офицерами и генералами Генерального штаба Виленского округа[318].

Главным итогом развития военной игры в России в XIX – начале XX в. следует признать то, что в это время складываются базовые принципы ведения занятий, действующие вплоть до начала Первой мировой войны. Русская школа военной игры отвергла основанные на жребии правила определения потерь и результатов столкновений как ненаучные и недостаточно объективные, но предложить новые принципы розыгрыша боя она не смогла. Основной ее особенностью следует признать отказ от розыгрыша столкновения главных сил. Несмотря на то что с 1902 г. стратегические военные игры стали применяться в окружных штабах в целях совершенствования профессиональных качеств и навыков офицеров Генерального штаба и строевых начальников, а также для проверки текущих военных планов, до широкого их распространения в армии было еще далеко. Главной причиной этого следует признать то, что за военной игрой не был закреплен статус обязательного занятия. Ситуация изменилась только после окончания