Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества - Коллектив авторов

имеет лишь целью развить умение целесообразно управлять войсками, а не определять, кто одержал успех или выиграл игру»[334]. Таким образом, в Наставлении подтверждался фундаментальный принцип русской школы военной игры, заключавшийся в прекращении занятий до начала боя главных сил.

В Наставлении 1909 г. впервые вводились обязательные занятия для старших войсковых начальников и командиров отдельных частей. Их организация рассматривалась в третьей главе[335]. Для командиров бригад и отдельных частей предусматривалась ежегодная тактическая игра под руководством корпусного командира, которая должна была вестись от 3 до 7 дней. Высших начальствующих лиц и штабных работников – командиров корпусов, начальников дивизий, начальников корпусных штабов – предполагалось привлекать к стратегической игре под руководством командующих войсками в округах или назначенных ими лиц. Подчеркивалось, что занятия стратегического характера должны вестись на картах районов вероятного театра военных действий, что превращало их в важный инструмент подготовки к войне[336]. Благодаря этому стратегические игры стали широко применяться в окружных штабах для проверки планов развертывания. Так, в Пояснительной записке о занятиях во время военной игры старших офицеров Генерального штаба при штабе Виленского военного округа 1909/10 г. говорилось: «Ближайшей целью игры (подчеркнуто в документе. – Прим. О. А.) поставлена проверка всех соображений относительно сосредоточения и развертывания войск округа, разработанных в окружном штабе и в войсках первой линии, т. е. корпусах прикрытия, крепостях и кавалерии, по мобилизационному расписанию № 18 восстановленному»[337]. В задания для стратегических игр обязательно вводились действительные сведения о сосредоточении войск армии, формируемой военным округом, и предположения о действиях вероятных противников. В качестве примера больших стратегических игр, проведенных с целью проверки военных планов, назовем игры со старшими войсковыми начальниками Варшавского военного округа, состоявшиеся в 1910 и 1911 гг. при окружном штабе. В их ходе начальник штаба округа генерал-лейтенант Н. А. Клюев протестировал разработанный им план концентрического вторжения в Восточную Пруссию, реализованный русским командованием в начале Первой мировой войны. Результаты завершившихся занятий подтвердили его выполнимость[338].

Исключение военных игр из практической деятельности офицеров ГУГШ после 1908 г. следует признать крупным просчетом руководства русского Генштаба. Кроме того, к занятиям не привлекались командующие войсками округов, на чьи плечи во время войны возлагалось руководство фронтами и армиями. Существовавшая организация игр не позволяла моделировать действия на всем восточноевропейском театре. Первая попытка исправить ситуацию была предпринята только в конце 1910 г., когда предполагалось провести в Петербурге большую стратегическую игру с целью проверки плана войны по «мобилизационному расписанию 1910 года». Однако эти занятия не состоялись вследствие интриг главнокомандующего войсками Гвардии и Петербургского военного округа великого князя Николая Николаевича. Игру широкого масштаба удалось провести только 20–24 апреля 1914 г. в Киеве. В ее ходе сотрудники ГУГШ во главе с военным министром В. А. Сухомлиновым протестировали план развертывания по разрабатываемому «мобилизационному расписанию № 20»[339].

Введение военной игры в круг обязательных занятий с офицерами русской армии послужило толчком для дальнейшего развития теоретической литературы и появления новых практических руководств. «Свод указаний» Палицына и «Наставление для офицерских занятий» 1909 г. давали только общие рекомендации для проведения занятий, тогда как в войсках и штабах требовались более подробные пособия. До начала Первой мировой войны появилось несколько удачных пособий по военной игре, разработанных в военных округах: «Руководство военной игрой с приложением некоторых справочных сведений» (Виленский военных округ)[340], «Руководство для ведения военной игры офицеров Иркутского военного округа» генерал-майора М. А. Сулькевича[341], «Руководство для ведения военной игры» полковника В. А. Косякова (Московский военный округ)[342] и другие.

Подводя итоги развития русской военной игры в 1906–1914 гг., мы должны отметить положительную роль первого начальника Генерального штаба Ф. Ф. Палицына, благодаря которому был совершен качественный скачок в организации занятий. Главным результатом эволюции военной игры в этот период стало повсеместное ее введение в войсках и штабах, а также появление исчерпывающих руководств по ее ведению. Признание за военной игрой места в кругу обязательных офицерских занятий имело огромное значение для повышения уровня подготовки русской армии.

С момента первой военной игры в России 1824 г. теория и практика ее ведения непрерывно совершенствовались. Можно выделить три этапа. Первый, «просветительский», охватывает промежуток времени со второй четверти и до 60-х гг. XIX в., когда игра определялась как всеобъемлющее средство подготовки офицеров. Основным содержанием второго, «позитивистского», этапа развития игровой теории, длящего с 1870-х гг. и до начала русско-японской войны, стало формирование научной школы военной игры. С этого момента она рассматривается исключительно как вспомогательное средство обучения офицеров и генералов. Складываются базовые принципы ведения занятий, действующие вплоть до начала Первой мировой войны. Усилиями штаба Варшавского военного округа разрабатывается удачная организация стратегической игры, позволяющая использовать ее с целью проверки планов войны. Последний этап, связанный с реформаторской деятельностью Ф. Ф. Палицына, характеризуется включением военной игры в круг обязательных занятий с командным составом и штабными работниками. Он длился с 1906 по 1914 г.

Несмотря на отсутствие единых стандартов организации и ведения военных игр, Генеральному штабу Российской империи в целом удалось справиться с их методическим обеспечением. Главным достижением русской школы военной игры являлась возможность моделирования в ходе упражнений всех сторон деятельности войск, предшествующей боевым столкновениям. Высшее руководство русской армии получило в свое распоряжение действенный инструмент совершенствования техники управления войсками и проверки военно-стратегических планов. Накопленный опыт дореволюционного Генштаба в проведении военных игр активно использовался в СССР, в первые годы существования которого были изданы многочисленные пособия и руководства: «Временное руководство по ведению военных игр с комсоставом РККА»[343], «Оперативно-тактическая и авиационная военные игры» И. П. Уборевича[344] и другие.

«Надо кончать с Восточной Пруссией»: к вопросу об оперативном руководстве Восточно-Прусской операцией 1914 г

Константин Александрович Пахалюк

канд. полит. наук (МГИМО), главный специалист – куратор научно-просветительских проектов Российского военно-исторического общества

Аннотация. В статье на основе вновь привлеченных архивных документов рассматриваются особенности оперативного планирования и руководства Восточно-Прусской операцией, ключевое внимание уделяется роли Ставки Верховного Главнокомандующего, деятельности штаба Северо-Западного фронта, а также личным отношениям между командующими лицами. Корни поражения лежат не только в достоинствах противника, но и в особенностях русского оперативного руководства. Та аналитическая работа, что проводилась до войны, лишь в общих чертах была известна тем, кто отвечал за стратегию и принятие принципиальных решений. С самого начала Ставка находилась в предвкушении победы, прорабатывая планы второго наступления в Германию, но при этом тратя силы и отвлекая внимание на третьестепенные угрозы. Штаб Северо-Западного фронта предпочел играть роль передатчика воли сверху, а наступательным порывом были охвачены не только П. К. фон