В Рождество у каждого свой секрет - Бенджамин Стивенсон

ты не виновата, только не понимаю, как это доказать. Единственный способ вытащить тебя — списать все на двух покойников, решивших поубивать друг друга. Для нашей цели эта версия подойдет.

— А настоящий убийца сбежит? — Эрин коснулась моей щеки. — Это все еще не ты.

Я собирался быть надежным рассказчиком, но в данный момент меня поймали на лжи самому себе. Означает ли это, что у меня все-таки есть заклятый враг? Ему не нужно подсчитывать жертвы и придумывать план преступления, достаточно просто заставить сыщика изменить себе. Я пошел против совести и проиграл.

— Понимаешь, все ужасно глупо, — печально рассмеялась Эрин. — Я до сих пор сижу здесь и надеюсь, что ты во всем разберешься. Так же как тогда в горах. Так же как случилось в поезде из твоей книги. Как ты это называешь? Мне бы очень хотелось, чтобы наступил этот момент.

— Мне тоже, — еле выдавил я из себя. — И называется он моментом просветления.

Глаза обжигало, они стали мокрыми.

И тут я замер. На шоссе образовалась пробка.

— Он только что со мной случился, — прошептал я.

— Что?

Задумавшись на секунду, я взорвался почти маниакальным смехом. Потом встал, чтобы хоть как-то выпустить энергию.

— Со мной только что случился момент просветления! — затараторил я, выстреливая мысли, как дробины. — Лайл не выходил из дома той ночью. Он никак не успевал настроить гильотину к тому времени, когда ты... и в это время уже должен был умереть... Я знаю, откуда взялась на тебе кровь, — объявил я, указывая на Эрин.

В дверь постучали.

— У вас все в порядке?

— Да, — отозвалась Эрин, разглядывая меня. — У нас все... хорошо?

Я сел и положил руки ей на плечи:

— Я должен задать тебе еще один вопрос о Лайле. Если ты ответишь так, как я думаю, то, возможно, я смогу поймать убийцу.

Здесь мне придется пойти против принципов честной игры в детектив и скрыть от вас, какой вопрос я задал Эрин. Всего на пару страниц, обещаю. К тому же у вас есть все подсказки, чтобы разобраться самим, так что на самом деле я ничего не утаиваю. Просто убираю у велосипеда лишние колеса.

Я задал Эрин этот вопрос, когда охранник уже открывал дверь.

— Да, — ответила Эрин немного смущенно, но мгновенно. — Он боролся с ней. Но она обострялась во время стресса.

Должно быть, она заметила мою улыбку, едва не расколовшую череп пополам. Но не успела и глазом моргнуть, как я уже выскочил в коридор. За мной вдогонку полетел только ее озадаченный голос:

— И как, черт побери, это поможет вытащить меня из-за решетки?!

В жизни не всегда все бывает честно

К сожалению, в этой части не откроется ни одной двери. Как говорит Энди, не за каждой дверцей есть шоколадка.

Я раскрыл дело. Но нужно совершить последние приготовления, как для любого хорошего рождественского обеда. Остаток двадцать третьего декабря я потратил на то, что подсунул шесть писем под двери гримерных в театре. В каждом из них было написано одно и то же: «И последний мой трюк». Ниже стоял адрес и время: 24 декабря, восемь часов утра. Нашему любимому журналисту я также послал электронное письмо. Он наверняка захочет получить эксклюзивную информацию.

Я ловко проскочил мимо полицейских, хотя теперь их болталось в театре намного меньше. Никто не видел, как я разносил конверты, и никто не заметил, как я вышел из мастерской Шона, спрятав что-то под пальто.

Детектив — это командная игра, я всегда стою за это. Не считая небольшого нарушения в последней главе, вы получили двадцать три фрагмента головоломки, чтобы выяснить, что скрывается за дверью номер двадцать четыре. У вас есть все необходимое, чтобы, простите за каламбур, добить задачу.

Итак, вот она, последняя дверь.

Глава 24

За три дня в духовке город пережарился. Краски опавших лепестков обесцветились. Мои ботинки хрустели по высохшим листьям и клочкам травы, пока я направлялся к станции канатной дороги в Эхо-Пойнт, чувствуя особую тяжесть рюкзака за спиной. Табличка перед входом на станцию сообщала: «Закрыто с 24 по 26 декабря и на Новый год». Сам вагон стоял на платформе. Над ним возвышался огромный турникет, от которого через туманную долину тянулся тугой толстый канат.

Я пришел на пятнадцать минут раньше, однако Шон и Фьют меня все равно опередили. Искренне, но приглушенно поздоровавшись, мы стояли в понимающем молчании. Фьют что-то набирала на своем телефоне.

Следующим появился Роджер. Он пожал мне руку и похлопал по спине.

За ним пришел Джош Фелман.

— Для записи? — уточнил он, возясь с ручками настройки на своем жилете и аудиомикшером для iPhone.

Динеш поднялся по лестнице и смущенно помахал мне рукой. В 8:05, когда я уже начал беспокоиться, что моя психологическая уловка провалилась, а я полагал, что невиновные придут, чтобы доказать свою непричастность, а виновные — чтобы не навлечь еще больших подозрений, подъехало такси с Ивонной и Терезой. Пока они шли по дорожке к станции, Во смотрела себе под ноги, а Тереза прожигала меня тем же взглядом, что и прежде: «Отвяжись от моей сестры». На самом деле я как раз и рассчитывал на такое отношение. От этого отчасти зависела моя жизнь.

— Что мы здесь делаем? — взломав печать молчания, наконец спросил Шон, и все с облегчением загомонили.

— Сейчас узнаете, — ответил я.

Из будки управления канатной дороги вышел мужчина в голубом комбинезоне и отстегнул веревку перед входом. Дверь вагона открылась, как створки лифта, и я завел приглашенных внутрь. Места хватило всем, и даже еще осталось, но, когда рядом с тобой находится убийца, всегда чувствуешь приступ клаустрофобии. Никто и не подумал сесть на сиденья вдоль стен.

Мне не понадобились способности Джоша к подкупу. К счастью, оператор канатной дороги не потребовал ни билетов на концерт, ни более удобных мест в самолете. Для мотивации хватило двух ящиков пива и стодолларовой купюры.

— Вы все получили от меня записки, — сказал я, чем вызвал взволнованный шум. — Наш приятель из будки согласился прокатить нас пару раз через долину, чтобы никто нам не помешал.

— И никто не мог сбежать, — предположила Фьют немного раздраженным тоном.

— Совершенно верно.