В Рождество у каждого свой секрет - Бенджамин Стивенсон

Я поднялся с колен:

— То, которого не было.

Глава 23

Вот мы и возвращаемся к тому, с чего начали. Эрин.

Она сидела напротив меня в той же камере. Ее щеки больше не были такими красными, а веки — опухшими от утираемых слез, и криминалисты наконец-то разрешили ей вымыть руки и волосы. Если бы я сказал, что она выглядит похудевшей, получилось бы банально, точнее будет так: ее стало меньше. И дело не в размерах. Дело в том, как остекленели ее глаза. Она занимала меньше места в пространстве.

К тому времени, когда я выскочил из театра, посетителей в участок уже не пускали, и я вынужден был ждать до утра. Пришлось провести еще один вечер мокрым от пота, снова и снова прокручивая события в голове. Я раскрыл одно гипотетическое убийство, которое, возможно, следовало за двумя другими (теми, что действительно произошли), но все это только домыслы. Юридически у меня за душой не было абсолютно ничего. Только женщина, измазанная кровью своего любовника и не помнившая, как это случилось. Я все еще ожидал момента просветления.

— У меня есть гипотеза. — Я рассказал Эрин о пустой коробке и обо всем остальном, что видел. — Я уже поделился ею с Салливаном, но он, видимо, на нее не клюнул, иначе ты была бы сейчас по другую сторону. — Я качнул головой в направлении решетки, а потом чихнул, забрызгав весь стол, и вытер нос. — Только не строй особых надежд. Без подтверждений это просто гипотеза.

Эрин схватила салфетку и вытерла стол после моего чиха. Сверкающий алюминий скрипел от ее усилий. И да, пока вы сами не спросили, это была часть моего нового передового метода дознания.

— Я согласна на гипотезы, — ответила Эрин. — Давай порази меня.

— Что, если Райлан Блейз и Лайл Пирс убили друг друга?

— Ты ведь не помнишь, лежал ли Лайл рядом с тобой в постели, когда ты ходила в туалет, — объяснил я. — Так что вполне возможно, что он ночью заходил в театр и установил на гильотину стеклянный нож. Это объяснило бы, почему Лайл открывал дверцу рождественского календаря в тот день, когда был уже мертв. Предполагаю, что он порезал палец о стекло, отсюда могли взяться капли крови на стене в туалете, когда он вернулся домой и вымыл руки.

Эрин вскинула глаза, представив, как Лайл трясет порезанным пальцем, скривившись от боли. Маленький порез мог позже снова открыться.

— Вот почему он вырвал листок из блокнота Шона — чтобы изучить механизм трюка.

Эрин медленно кивнула, и я видел, как она мысленно сопоставляет то, что я сказал ей сейчас, с теми уликами, о которых сообщил раньше. Она вздрогнула, не в силах сдержать эмоции: радость от скорого освобождения, которую тут же загасил ужас от мысли о том, что Лайл мог сам оказаться убийцей.

— Райлан понял, что Лайл собирается казнить его. Возможно, он задержался в театре и застал Лайла в разгар подготовки. Или, может быть, они договорились о встрече: обсудить продажу имущества фонда. Об этом я могу только предполагать. А дальше, в зависимости от того, какое из моих предположений правильное, он либо проследил за Лайлом, либо тот сам его впустил. Райлан знал, что Лайл планирует его убить, но не предполагал, что план уже приведен в действие, и потому решил ударить первым. Он убивает Лайла твоим кухонным ножом, обустраивает картину преступления, чтобы подозрения пали на тебя...

Эрин озабоченно наморщила лоб:

— Как?

— Ну... в общем, он ведь был большой мастер по части ловкости рук, — неуверенно объяснил я. — Я предполагаю, карточные фокусы и все такое прочее требуют очень деликатных прикосновений, настолько деликатных, что ты даже не проснулась, когда он обмазал тебя кровью. А твои наушники гремели звуками токийских улиц или чем там еще. Даже если бы ты проснулась, он же фокусник и мог немного разбираться в гипнозе. Короче, Райлан все обставил так, чтобы обвинить тебя, и решил, что он в домике, совершенно не подозревая о мине-ловушке, заготовленной для него Лайлом на следующий вечер. А дальше ты все сама знаешь.

Эрин взвесила мои слова. И качели ее чувств сместились к разочарованию.

— А мотивы?

— Помимо того, что Райлан хотел помешать Лайлу убить его, он собирался купить фонд Пирса, но Лайл медлил с ответом. Что касается мотивов Лайла, то Райлан предлагал кокаин выпускникам, а именно Во. Лайл рассвирепел. И его подкосило увольнение Динеша, того, чьими успехами он гордился, того, кто олицетворял собой все то, к чему стремился фонд. Предполагаю, во всех трещинах фонда Лайл винил одно дурное семя: Райлана.

Эрин покачала головой:

— Эрн, это совсем не похоже на тебя. Я насчитала пять предположений. Ты не должен предполагать. Ты должен связать все самые крохотные нити. Вот что тебе нужно сделать. Насчет какого убийства Лайл звонил в полицию? Райлана и себя самого?

— Я предполагаю...

— Шесть.

Я уронил голову на руки. Приходилось признать, что в теории есть несколько прорех. Я даже близко не подошел к разгадке кровавой надписи «Рожд-во» или следа от иглы на руке Лайла, не говоря уже о пустой подарочной коробке Райлана. Но больше я ничего не смог сделать. То, что я узнал, пока не связывается воедино. Да и мои расчеты времени основаны только на съеденных шоколадках.

— Ты хочешь, чтобы я была ни в чем не виновата, — сказала Эрин, уставившись на свои руки, и я догадался, что она мысленно видит на них пятна крови. — Но мне не нужна твоя вера. Я хочу знать правду. Даже если правда в том, что это дело моих рук, — она поднесла ладони к глазам, — я приму это...

Я щелкнул пальцами перед ее лбом. Громкий, чистый звук эхом отразился от стен камеры.

Наступило неловкое молчание.

— Что это было? — спросила она. — Еще один твой необычный метод расследования?

— Но попытаться-то стоило, — пробурчал я.

Знаю-знаю. Плох тот детектив, который строится на гипнотическом стирании памяти. Меня самого раздражало, что приходится пробовать такие методы. Но я совсем отчаялся.

— Послушай, — наклонился я к ней, — у меня есть только наполовину созревшая версия убийства Райлана. И я не могу сообразить, как вписать в нее вас с Лайлом. Я знаю, что