Русский Порт-Артур в 1904 году. История военной повседневности - Александр Владимирович Лысёв

военного быта и отвечающим основным требованиям гигиены жилищ. В то же время, несмотря на строгие требования Устава внутренней службы о поддержании чистоты, например, офицер порт-артурского гарнизона капитан А.Н. Голицынский отмечал в своем дневнике: «Самый город не отличался чистотой, а в особенности в этом отношении страдал район казарм»[249]. Генерал-лейтенант А.Ф. Риттих к числу недостатков казарм относил сырость в их многих помещениях, сквозняки, невозможность регулировать должным образом температурный режим, плохую вентиляцию. «Так и кишат покои, нары, стены, – пишет Риттих – мириадами насекомых»[250]. Теоретически названные проблемы должны были устраняться. Но на практике их разрешать удавалось далеко не всегда. Порт-артурский и владивостокский гарнизоны располагались в казармах, наиболее современных на тот момент в России. По своим качествам, тем не менее, эти казармы уступали местам проживания личного состава войск ведущих мировых держав. Жилью русских дальневосточных гарнизонов были присущи недостатки те же, что и жилью войск в других регионах России. Казармы артиллерийской прислуги и гарнизонов фортов передовой линии сухопутной обороны крепостей Владивосток и Порт-Артур были устроены в бытовом плане по такому же принципу, что и в городах. Они были выполнены из бетона, более защищены и располагались вдоль фасов на самих оборонительных сооружениях[251]. К началу войны большинство позиций сухопутной линии обороны Порт-Артура были совершенно не готовы. Военный инженер крепости капитан А.В. фон Шварц указывал на «полузаконченность» мест проживания личного состава. Так, на передовом укреплении № 5 в момент начала войны в казематах не было ни рам, ни окон, ни ставен. Нар не было, не было также и печей. Ввиду того, что гарнизону надо было жить на форту, солдатам пришлось строить кухни, кладовые, офицерские помещения, отхожие места. Эти и подобные им другие помещения не были устроены в бетонных казематах по экономическим соображениям. Фон Шварц также указывает, что на порт-артурской батарее литеры «Д» прислугу орудий пришлось размещать в простых деревянных бараках, а на укреплении № 3 – в спешно вырытых блиндажах[252]. Условия жизни на фортах были значительно хуже, чем в городских казармах. Все качества фортовой казармы «были только отрицательные, – продолжает фон Шварц, – узка, тесна, мало света, мало воздуха, отсутствие вентиляции, отсутствие офицерских помещений, отхожего места <…> Первые пять качеств имели последствием порождение различных болезней. Вследствие отсутствия отдельных помещений для офицеров, они должны были занять проход среди мест для пушек; отсутствие кладовых привело к тому, что как съестные, так и боевые припасы складывались под нарами, а сквозник [проход. – А.Л.] загромоздили бочками с водой. Отсутствие отхожего места было весьма тяжелым обстоятельством»[253]. Впрочем, следует иметь в виду, что эти недостроенные позиции были заняты, например, личным составом порт-артурского гарнизона уже после начала боевых действий. До этого артиллеристы с батарей и защитники фортов располагались в своих казармах в городе, а на сухопутной линии обороны жили и работали посменно.

Большая часть офицеров порт-артурского и владивостокского гарнизона из частей, расквартированных по Маньчжурии, к 1904 г. проживала в квартирах и комнатах. Они находились в кирпичных флигелях Военного ведомства. Располагались такие флигеля вблизи солдатских казарм. Квартирами и комнатами обеспечивали в первую очередь семейных офицеров. Так, Г. Козьмин отмечал в 1903 г., что в Порт-Артуре «временно многие из офицеров еще доживают в китайских фанзах, неудобных и холодных <…> Это приходится на долю обер-офицеров и преимущественно холостых»[254]. Не имевшие служебного жилья офицеры получали на его аренду деньги от казны. Эти деньги начислялись по чинам и занимаемым должностям, либо особым приказом. Семейный штаб-офицер получал 408 руб. в год квартирных денег. Холостой офицер – 324 руб. Обер-офицеры получали квартирных денег соответственно 246 руб. и 162 руб. в год. Собственно жильем штаб-офицер имел право получить 42 квадратные сажени (это составляло 89,5 м2). Претендавать на эту жилплощадь офицер имел право в том случае, если он являлся командиром полка, отдельного батальона, эскадрона, батареи, либо был приравнен в правах к полковым командирам. Если штаб-офицер не командовал отдельной частью – ему полагалось не более 26 квадратных саженей казенного жилья (55,4 м2). Обер-офицер с правами ротного командира мог претендовать на 17 квадратных саженей (36,2 м2). Не имевший таких прав офицер мог рассчитывать всего на 7,5 квадратных саженей (16 м2)[255]. Казенные квартиры могли отводиться офицерам и в частных домах. В таких случаях за квартиранта платило Военное ведомство. В понятие «квартирных денег» входили также расходы на отопление и освещение занимаемых помещений. Генералам полагались апартаменты от 50 до 80 квадратных саженей жилой площади (что составляло соответственно от 106,5 до 170,4 м2). Размер генеральских квартирных денег колебался от 636 руб. до 1 206 руб. в год[256].

П. 10 приказа № 273 по Военному ведомству за 1881 г. были упразднены денщики. Взамен их генералам, штаб и обер-офицерам назначалась казенная прислуга. Впрочем, набиралась эта прислуга в войсках, войсковых штабах и управлениях из общего числа рядовых строевых солдат. Назначенный в казенную прислугу нижний чин был обязан прислуживать офицеру и его семейству, охранять их имущество, выполнять различные поручения, как служебные, так и хозяйственные. «Казенная прислуга – это животрепещущий вопрос», – отмечал обеспокоенный моральной стороной дела подполковник Л.И. Третеский, современник описываемых событий[257]. Однако не следует забывать, что попасть в прислугу для простого солдата означало избавиться от тягот строевой службы и казарменной жизни. При этом редко когда угодить офицеру было труднее, чем тянуть солдатскую лямку. В войну оказаться в вестовых нередко означало избежать передовой. Изыскивая резервы в осажденном Порт-Артуре, в приказе от 29 сентября 1904 г. генерал А.М. Стессель с возмущением упоминает о вестовом, который состоял при одной фельдфебельше[258]. Устраиваясь подобным образом, многие солдаты старались облегчить себе жизнь, миновав фронт. В служебной записке, поданной Командиру порта Артур 8 июля 1904 г. о назначении всем чинам строительного управления вестовых, двое из семи упомянутых офицеров (инженер-полковник Э.Н. Горбачевский и капитан Ф.К. Авеллан, полный тезка адмирала, управляющего Морским ведомством в 1903–1905 гг.) от казенной прислуги отказались[259]. До этого у них в услужении находились китайцы, запросившие во время войны за свои услуги слишком высокую плату. В мирное же время масса китайских «боек» (как их называли на Дальнем Востоке и Маньчжурии от английского «Ьоу») находились в услужении у военных, морских и гражданских чинов.

Характеризуя условия проживания сухопутных офицеров в Дальневосточном крае как удовлетворительные в целом, нельзя забывать, что как по престижу профессии, так и по представительности апартаментов их далеко обходили морские коллеги одинакового чина и сходной должности.

Обмундирование частей русских войск на Дальнем Востоке в течение войны претерпело ряд значительных изменений. Они были