Осваивая сущностные учения Будды или Неожиданно хардкорная книга по Дхарме - Дэниэл Ингрэм

Другие смиряются с тем, что им приходится играть эту роль, хотя предпочли бы учить практикам прозрения. Некоторые учителя просто не выносят ситуаций, когда они долго и старательно дают наставления, а им следует лишь несколько человек, особенно если эти учителя знают, какую прекрасную возможность для более глубокого исцеления, увеличения благополучия и ясности упускают их ученики, которым не удаётся выполнять практику.

Иногда люди, краем уха послушавшие учения о непостоянстве, страдании и пустотности, начинают говорить о них, сосредотачиваясь исключительно на содержании. Они могут говорить: «Ах, да, я непостоянна и в один прекрасный день умру. Это ужасно, эта мысль причиняет мне страдание. Я так опустошена».

Это макро-уровень, то, что касается грандиозных, и всё же грубых концепций и представлений, и поэтому по-прежнему полностью находится на территории философии и экзистенциализма. Тому, кто говорит подобные вещи, нужно не только разобраться, что такое практики прозрения, но и, возможно, больше времени проводить на солнце, заняться физическими упражнениями и даже взять рецепт на антидепрессанты нового поколения. Небольшое количество подобных рассуждений может принести ограниченную пользу, если энергия разочарования будет направлена на практику. Существуют и другие, более искусные способы рассуждения, о которых, однако, лучше поговорить как-нибудь потом (см. Джек Корнфилд, «Путь с сердцем» и Кристофер Титмусс, «Проливая свет на просветление»).

Если бы практикующие медитацию хотя бы попробовали спуститься на микро-уровень и рассмотреть три характеристики всех без исключения небольших отдельных ощущений, составляющих их переживания, возможно, они бы действительно начали понимать реальность на том уровне, на котором что-то меняется. Вдохновить учеников отвлечься от фиксации на содержании и макро-уровне и посмотреть на микро-уровень или универсальный уровень, возможно, самая сложная задача учителя медитации. Иногда я спрашиваю себя, сколько учителей вообще перестали пытаться это делать.

Когда практикующие медитацию во время ретрита концентрируются на содержании, а не пытаются закрепить ум на объекте медитации (что могло бы привести к глубоким прозрениям, вызывающим изменения, которых они ищут), они по сути отпускают вожжи своего ума — и ум несётся, куда глаза глядят. Через пару дней в тишине при почти полном отсутствии отвлечений ум может настолько ускорить прокручивание своего невротического содержимого, что становится похож на турбину реактивного самолёта, летящего на максимальной скорости. Если прежде у этих людей были проблемы, то теперь эти проблемы умножились в 10—100 раз. Такие люди врываются на небольшое групповое собрание, как товарные поезда, гружёные усиленным шумом ума, и демонстрируют, что всё это время купались в глубинном отсутствии явности, развитию которого отдали столько усилий на подушке.

С годами их практика углубляется, но не на территорию прозрения, а на территорию веры, напоминающей эпоксидную смолу, и усиленной фиксации на содержании. Они учатся «говорить по-буддийски». Они изучают «культуру» буддизма так же, как прежде изучали культуру трансперсональной терапии, трансакционного анализа или французского экзистенциализма. Они очарованы собственным растущим знанием пали, модным медным колокольчиком из Непала или знанием тантрической иконографии. Они 108 раз приняли обет бодхисаттвы.

У них могут появиться неврозы, связанные с «правильной речью», а также развиться самодовольство в результате «благородного молчания». Они могут начать приучать себя к мягко-снисходительным и излишне осторожным манерам и речи, которые так и кричат: «Я такооооооой духовный и осознанный!» Попытки быть «хорошими буддистами» (что бы это ни означало) могут привести к фиксации на сложных, необязательных, ограничивающих и даже лишающих уверенности и сил моделях «надлежащего буддийского поведения». Короче говоря, эти люди становятся очень религиозными. В худшем случае они становятся кричащими, искажёнными карикатурами на духовную жизнь. Обычно находиться рядом с такими людьми очень утомительно.

Они даже могут угодить в чрезвычайно распространённую ловушку и начать молиться за «лучшее рождение» и «накопление заслуг», вместо того чтобы на самом деле попытаться освоить искусство медитации и мудрой жизни здесь и сейчас. В общем, культурные атрибуты, догма и сообщество становятся всем, что у них есть, а намерение действительно увидеть сквозь иллюзии, привязывающие их к колесу страдания, теряется где-то по дороге.

В худшем случае они могут продолжать так довольно долго, приобретая солидное ретритное резюме, но не достигнув почти никаких прозрений, и застрять в этом. Они были в Индии, медитировали с этим учителем и с тем учителем, получили тантрические посвящения или даже медитировали двадцать лет. Они попадают в плен всего этого и по какой-то причине начинают чувствовать себя «мудрыми», несмотря на тот факт, что могут не иметь вообще никакого прозрения в абсолютную истину, поскольку в действительности так и не научились практикам прозрения.

Они используют слово «пустотность» в бытовых разговорах, не имея ни малейшего понятия о том, что оно означает. Тем не менее им кажется, что они его понимают, ведь они столько раз его слышали, столько «медитировали» на нём и так долго были духовными. Они с видом экспертов говорят об «отпускании» и «внимательности».

Они даже могут начать учить и вдруг обнаружить, что для этого должны неявно или открыто подтвердить, что полностью поняли то, чему учат. В конце концов, они хотят вселить в других людей веру в свою прекрасную традицию, и поэтому пытаются изобразить ясность ума и отсутствие заблуждений. Они застревают в этом, застревают в помойной куче своих обоснований, не к месту применяемого жаргона и подслащённой догмы, в роли учителя и культурной атрибутике, в которой они успели стать большими экспертами. С этого момента у них почти не остаётся шансов чему-либо научиться, поскольку они угодили в ловушку тех самых учений, которые изначально были предназначены освободить их от таких ситуаций.

15. Что пошло не так? (*)

Как же так получилось? Как они приняли знание культуры, содержания и догмы за фундаментальное прозрение? Многие из этих людей довольно умны. Многие построили успешную карьеру и имеют учёные степени. Большинство известных учителей, с которыми они медитировали, вероятно, обладали какими-то прозрениями или даже были крайне просветлёнными. Что же случилось? Я могу лишь предполагать, но, возможно, мои предположения принесут какую-то пользу. Возможно, эти люди просто очень любят духовную сцену, атрибутику и тому подобное. Это именно то, чего они искали, и что нашли — в головокружительном количестве. Возможно, они понятия не имели, во что ввязываются и чего хотят, так что простая культурная инерция заставила их поддаться чарам всех этих вещей, как заставила бы и многих других, оказавшихся в подобной ситуации.

Однажды я и мой старый друг и бывший учитель медитации беседовали об этом в нашем типичном горячем