Благородство духа. Утраченный идеал - Роб Римен

прожить жизнь правильно, должен давать полнейшую волю своим желаниям, а не подавлять их. Существует ли для людей, наделенных властью, что-либо более пагубное, чем воздержанность и справедливость? При том что они могут беспрепятственно наслаждаться всеми благами, они должны ставить над собою владыку — законы, решения и поношения толпы? Твои справедливость и воздержанность сделают их несчастными, если они не смогут оделять друзей щедрее, несмотря на то что властвуют в своем городе! Нет, Сократ! Ты уверяешь, что ищешь истину, она такова: роскошь, наслаждения, своеволие (разумеется, если обстоятельства благоприятствуют). В этом и добродетель, и счастье. Все прочее, все ваши громкие слова и противные природе условности — вздор и бессмыслица”.

Истина это или нет? И позволь мне скромно заметить, что лучшее средство достигнуть такого счастья — приспосабливание и подчинение. Также и в демократии, и именно в демократии, мой друг.

Мы не присутствовали при разговоре твоего героя и моего, но поверь мне, что Сократ отвечал не иначе как запинаясь. Забудь то, что писал Платон, хотевший выступление старика представить в лучшем свете, чем это было на самом деле. Но и Платон не может уйти от того факта, что у Сократа против неопровержимой действительности, которую он не может, да и не хочет, отрицать, всего лишь один аргумент: бессмертная душа, которая стремится к истине, своему божественному истоку.

Н-да, так что же нам делать? Прежде всего, как мне кажется, проблема в “божественном”, если мы оба знаем, что единственный Бог, который, пожалуй, может существовать, поистине omni-impotens [все-немогущий]. И я вполне могу исходить из того, что и ты знаешь это из Ницше, Дарвина, Фрейда, которые, каждый на свой лад, но очень похоже, повторяли Единственно Правильное Калликла».

Голос зазвучал тверже и более жестко.

— Откуда этот идиотизм, эта чушь о душе и божественной истине! Знаю: если это правда, гореть мне в аду. Но единственный ад — здесь, на земле, друг мой. И я сумел избежать этого ада.

Голос снова умолк.

— Леоне, об одном я все же хотел бы тебя спросить.

И шепотом:

— Ты понимаешь, что это означает, если Сократ был неправ? Ты понимаешь, что вся твоя жизнь, всё, что ты сделал, покоится не на чем другом, как на огромном, чудовищном заблуждении? Что ты обрек себя на мучения и скоро умрешь, в свои тридцать пять лет, из-за того что полагался на заблуждение!

Голос стих. Дверь со стуком захлопнулась. На него навалилась тьма.

Внезапно в голове у него мелькнула другая картина. Раннее летнее утро. Первые солнечные лучи окрашивают нивы на дальних склонах холмов светящейся желтизной. Он покидает маленькую деревушку. Поцеловал своих Двух спящих детей и только что родившегося младенца и собирается пуститься в путь в Рим. Его молодая жена настаивает, чтобы он выпил хотя бы чашечку кофе. Чуть позже они оба стоят снаружи, у двери маленького домика, в котором прожили три года из тех пяти, что были женаты. Важно пролетает над ними голубая цапля. Жена обнимает ого и целует. «Будь осторожен», — говорит она нежно. Он смотрит ей в глаза, улыбается, гладит ее короткую стрижку и отвечает: «Будь мужественна!» И тогда всё застилался белизной.

Послесловие

Наряду с «незабываемыми разговорами» существуют также незабываемые письма. Одно из них — то, которое Никколо Макиавелли послал 10 декабря 1513 года своему другу Франческо Веттори. В нем он рассказывает, что привело его к сочинению небольшого, но оказавшего столь значительное влияние трактата Il Principe [Государь]. Знаменит следующий отрывок:

«С наступлением вечера я возвращаюсь домой и вхожу в свой кабинет; у порога я сбрасываю повседневное платье, в грязи и слякоти, и облачаюсь в одежды царей и вельмож; переодетый достойным образом, я вступаю в старинные дворы мужей древности и, ласково ими встреченный, вкушаю ту пищу, для которой единственно я рожден; здесь без стеснения я беседую с ними и расспрашиваю о причинах их действий, они же, по свойственному им человеколюбию, мне отвечают; и четыре часа я не ведаю скуки, не знаю забот, не боюсь бедности, не страшусь смерти: ибо всего себя переношу в них».

Я прибегал к советам старых друзей из своей библиотеки, когда писал эту книгу. Если некоторые высказывания и беседы покажутся знакомыми — правильно: они заимствованы у классиков, с благодарностью к переводчикам и издателям, сделавшим их достоянием читающей публики. Прочие тексты вышли из-под моего пера. Читателей, которым захочется окунуться в цитаты или, и того лучше, самим принять участие в этих незабвенных беседах, я отсылаю к Источникам. Ибо прав Макиавелли: лучшее лекарство развеять скуку, рассеять заботы и прогнать страх, болезни и смерти — хотя бы часа четыре в день беседовать с великими философами и писателями. Или позитивно сформулировал бы Сократ: содержательная беседа — лучший способ рассмотреть свою жизнь и сделать ее более стоящей.

Источники

Camus, Albert, Carnets, II, janvier 1942-mars 1951. Gallimard, Parijs 1964

Goethe, Aus meinen Leben. Dichtung und Wahrheit. Münchner Ausgabe. Hrsg. Peter Sprengel. Carl Hanser Verlag, München 1985

Goethe, Gespräche mit Eckermann. Münchner Ausgabe. Hrsg. Heinz Schlaffer. Carl Hanser Verlag, München 1986

Goethe, Faust. Hrsg. Albrecht von Schöne. Deutscher Klassiker Verlag, Frankfurt am Main 1994

Goethe, Faust. Vertaling, in leiding en aantekeningen C.S. Ad am a van Scheltema. Wereldbibliotheek, Amsterdam 1982

Graciän, Baltasar, Handorakel en de kunst van de voorzichtigheid. Vertaald en van een nawoord voorzien door Theo Kars. Athenaeum-Polak &Van Gennep, Amsterdam 1990

Herzen, Alexander, Feiten en gedachten. Mémoires. Vijf delen: 1812–1868. Vertaald uit het Russisch en geannoteerd door Charles B. Timmer. De Arbeiderspers, Amsterdam 1983-1988

Herzen, Alexander, Van de andere oever. Vertaald door Hans Leerink. G.A. van Oorschot, Amsterdam 1972

Mann, Thomas, Dagboeken 1918–1939. Gekozen door Hans Horn en G. A. von Winter, vertaald door Hans Horn en van een inleiding voorzien door G.A. von Winter. De Arbeiderspers, Amsterdam 1987

Mann, Thomas, Roem en verliefdheid. Dagboeken 1949–1955. Gekozen, vertaald en geannoteerd door Paul Beers. De Arbeiderspers, Amsterdam 1999

Mann, Thomas, De Toverberg. Vertaald door Pé Hawinkels. De Arbeiderspers, Amsterdam 1982

Mann, Thomas, Mijn Tijd. Vertaald door Paul Beers, Nexus Bibliotheek Deel IL Nexus Instituut, Tilburg 1999

Mann, Thomas, Doctor Faustus. Het leven van de Duitse toondichter Adrian Leverkühn, verteld door een vriend. Vertaald door Thomas Graftdijk. De Arbeiderspers, Amsterdam 1985

Mann, Thomas, Gesammelte Werke in Einzelbänden. Frankfurter Ausgabe. Fischer Verlag, Frankfurt am Main 1980-1986

Mann, Thomas,