Генрих Ягода. Генеральный комиссар государственной безопасности - Леонид Михайлович Млечин

Турецкий посол много раз указывал мне в самой настоятельной форме на то, что обобранные до нитки нашими чекистами турецкие купцы, возвращаясь в Малую Азию, распространяют там самую недобрую славу про Советскую Россию…

Черноморские чекисты ссорят нас по очереди со всеми державами, представители которых попадают в район их действий. Политически невоспитанные агенты ЧК, облеченные безграничной властью, не считаются ни с какими правилами».

Ленин, в отличие от своих наследников, к ведомству госбезопасности относился без особого уважения. На следующий же день Владимир Ильич ответил:

«Тов. Чичерин! Вполне с Вами согласен. Вы виноваты в слабости. Надо не “поговорить” и не только “написать”, а предложить (и надо вовремя это делать, а не опаздывать) политбюро:

1) послать по соглашению с НКИД архитвердое лицо,

2) арестовать паршивых чекистов и привезти в Москву виновных и их расстрелять.

Ставьте это в политбюро на четверг…

Надо уметь двигать такие дела побыстрее и поточнее. Горбунов должен вести это; он должен отвечать за это, а мы Вас всегда поддержим, если Горбунов сумеет подвести под расстрел чекистскую сволочь».

27 октября политбюро обсудило этот вопрос. Решение сформулировал Троцкий:

«а) Затребовать от ВЧК текст тех инструкций, какие даны органами ВЧК, особенно в портовые и пограничные города, относительно иностранцев. Обязать тт. Троцкого и Сталина ознакомиться с этими инструкциями.

б) Через посредство авторитетной комиссии (или отдельного лица), которая должна выехать на место, привлечь к суровой ответственности те местные чекистские органы, которые не выполняют эти инструкции и руководствуются методами восемнадцатого года».

Но ни вмешательство Ленина, ни решение политбюро Чичерину не помогли. Стычки между наркоматом иностранных дел и госбезопасностью возникали на каждом шагу. Лишь иногда Чичерину удавалось договариваться с чекистами.

22 июня 1922 года политбюро утвердило соглашение между наркоматом иностранных дел и ГПУ:

«1. ГПУ не принимает никаких репрессивных мер по отношению к членам иностранных миссий, пользующихся иммунитетом без предварительного соглашения с одним из членов коллегии НКИД. Постановление распространяется не только на аресты, но также на обыски, посещения агентами ГПУ квартир, задержание на улице или где бы то ни было.

2. В отношении других сотрудников иностранных миссий, не пользующихся формально дипломатическим иммунитетом, ГПУ не принимает репрессивных мер, указанных в пункте 1, иначе как с ведома одного из членов коллегии НКИД».

Но постановление не исполнялось, чекисты арестовывали иностранцев, не ставя в известность дипломатов.

10 декабря 1925 года политбюро вновь вернулось к этому вопросу:

«а) Признать необходимым оставить в силе старый порядок, предусматривающий согласование ОГПУ с НКИД вопросов, касающихся арестов иностранцев.

б) Обязать НКИД давать ответы ОГПУ по указанным вопросам не позднее чем в 24-часовой срок.

в) Обязать ОГПУ предоставлять НКИД все необходимые материалы, сообщая их персонально Наркому или его заместителю, с полной гарантией сохранения их конспиративности».

Политбюро не один раз создавало комиссии для разрешения споров между дипломатами и чекистами. В конце концов аппарат ЦК принимал сторону чекистов.

В конце 1923 года секретная экзаменационно-проверочная комиссия ЦК провела массовую чистку наркомата иностранных дел, убирая всех «неблагонадежных». Комиссия рекомендовала ЦК ввести чекистов в штат загранучреждений для «внутреннего наблюдения» за дипломатами и их семьями. Такая практика прижилась.

Ведомство Чичерина пыталось поладить с иностранцами и расположить их к Советской России. Чекисты же исходили из того, что все приезжающие в страну иностранцы, особенно дипломаты, – шпионы, и церемониться с ними незачем. Иностранцы находились под неусыпным наблюдением.

Когда чекисты арестовали сотрудника наркомата иностранных дел, а Генрих Ягода даже не счел нужным сообщить об этом Чичерину, тот в полном отчаянии написал Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому:

«Или надо окружить Россию китайской стеной, или надо признать, что ее международные интересы являются коренными и действия во вред им бьют по республике. Если это не останавливает некоторых Ваших агентов, не позволяйте им этого. Мы знаем их уровень».

Шифротелеграмма В.А. Антонова-Овсеенко. 7 ноября 1936. [РГАСПИ]

Шифротелеграмма В.А. Антонова-Овсеенко, отправленного за границу на дипломатическую работу, с просьбой выпустить его жену в Париж.

Вождь позволил

После личного вмешательства Дзержинского его подчиненные вели себя осторожнее и незаметнее. Но это продолжалось недолго. Радикально изменить ситуацию было невозможно: чекисты и дипломаты смотрели на мир разными глазами.

Советнику полпредства в Париже Григорию Зиновьевичу Беседовскому, который в 1929 году попросит у французов политического убежища, Чичерин жаловался:

«Меня тоже подслушивают. У меня делали здесь, в кабинете, ремонт и, несомненно, этим ремонтом воспользовались, чтобы установить микрофонный аппарат. Менжинский даже не считает нужным скрывать это обстоятельство. Он как-то сказал мне: “ОГПУ обязано знать все, что происходит в Советском Союзе. И мы достигли того, что наш аппарат прекрасно справляется с этой задачей”».

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) об увеличении годовой сметы Военного ведомства и проекте положения о подготовке диверсионных действий в тылу противника. 1925. [РГАСПИ]

В задачи разведки всегда входила и боевая работа за кордоном.

На заседании политбюро комиссии в составе Куйбышева, Уншлихта и Литвинова поручили рассмотреть проект положения о подготовке диверсионных действий в тылу противника

Дзержинский предлагал Сталину включить в состав коллегии наркомата иностранных дел своего заместителя Менминского «для более тесного контакта». Чичерин от этого уклонился. Его цели расходились с намерениями Менжинского и Ягоды. Они полагали важнейшей задачей изолироваться от внешнего мира, опустить железный занавес.

26 января 1923 года заместитель председателя ГПУ Иосиф Уншлихт и заместитель начальника секретно-оперативного управления Генрих Ягода разослали циркулярное письмо всем полномочным представительствам ГПУ, начальникам областных и губернских отделов ГПУ:

«В связи с наблюдающейся в последнее время массовой пересылкой в прибывающих из-за границы почтовых отправлениях (письмах и бандеролях) контрреволюционных вложений, ГПУ обращает внимание всех местных своих органов на необходимость в целях самой решительной борьбы с этим явлением усилить надзор органов Политконтроля за почтовыми отправлениями, особенно за исходящими из-за границы.

Для этого предлагается:

Вменить органам Политконтроля в обязанность подвергать вскрытию и просмотру всю без исключения почтовую корреспонденцию (письма и бандероли), исходящую из-за границы, включая также доплатную, т. к. отправления с контрреволюционными вложениями часто бывают доплатными.

Подвергать обязательному вскрытию в органах Политконтроля всю корреспонденцию, идущую в адреса: фабзавкомов, профсоюзов, рабочих клубов и других рабочих и красноармейских объединений вне зависимости от того, исходит ли она из-за границы или является внутренней.

При обнаружении в том или ином виде почтовых отправлений (письмах или бандеролях) контрреволюционных вложений изучать как пути прохождения этой корреспонденции, так и внешние ее признаки (почерк, порядок наклейки знаков почтовой оплаты,